Речь в прениях подполковника ВВС Кирилла Барабаша

20.07.2017 г.

Тверской районный суд

г. Москва

Я сейчас системно от общих вопиющих нарушений к более частным изложу основные доводы защиты, факты, на которые они опираются, дам им свою оценку.

Объём доказательств у нас достаточный для обоснования нашей невиновности, но, к сожалению, этот объём не полон. Не полон он почему? Потому что с самого начала процесса председательствующий обманывал подсудимых, якобы перенося большую часть наших ходатайств в более поздние стадии, где эти ходатайства оказывались потом неактуальны и уже не могли восстановить справедливость процесса над нами. А в итоге председательствующий вообще не дал заявить важнейшие доводы целого ряда ходатайств, и сами эти ходатайства заявить, и возражения на эти свои действия и на другие действия не дал заявить. В общем, попытался ограничить наше право на защиту, и в целях нарушения нашего права на защиту и снятия с себя обязанности рассматривать наши доводы, председательствующий ещё регулярно обрывал подсудимых, не давал договорить, угрожая удалением из процесса, при этом необоснованно отрицательно характеризуя и подсудимых, и вступающихся за них защитников. Так председательствующий пытался создать иллюзию нарушения нами порядка в заседании, препятствования нами процессу над нами. Кроме того, председательствующий, несмотря на десятки ходатайств, так и не выдал нам копии протоколов заседаний в части тех дат, когда исследовались новые для нас обстоятельства, чем, по сути, исключил возможность оценить их в прениях. И из манеры назначать даты очередных дней заседаний видно, что суд, зная из наших заявлений об особенностях распорядка дня в изоляторе, тем не менее, старается создать нам невыносимые условия, исключающие качественную подготовку к заседаниям без ущерба для нашего здоровья. Мы вторую неделю без душа, четыре дня подряд без горячего обеда. Кто не в курсе, чай можем получить лишь в суде благодаря конвою, который ставит для нас кипяток, а в выдаваемых нам пайках всего по два пакетика чая, опять же между прочим, если кто не знает. На обед чай нам не положен – вот такая практика. На сон в изоляторе с учётом логистики ФСИН и МВД остаётся четыре часа: тут не просто нарушение неких общих норм УПК или Конституции РФ, тут нарушение конкретных пунктов 103 Федерального Закона о содержании арестованных, и ссылаться на то, что УПК требует непрерывности… Мы прекрасно понимаем, что непрерывность суд обеспечивает, исходя из своей немалой воли и немалых возможностей, и при этом соблюсти наши права суду ничего не стоит, если, конечно, суд этого хочет, но не в нашем случае, к сожалению. Поэтому вынуждены защищаться и от этих нарушений тоже…

Исходя из вышесказанного, чтобы подвести здесь небольшой итог, я в очередной раз прошу у председательствующего перерыва до выдачи мне копий протоколов в части прошедших дат заседаний. Что скажет председательствующий? Промолчит?.. Рад, что вы будете молчать. Спасибо! Продолжим тогда без протоколов. Давайте, как я говорил, от общего к частному.

БЕЗЗАКОНИЕ В РФ: ОТ ОБЩЕГО К ЧАСТНОМУ

В первую очередь нас нельзя судить с применением той части законодательного поля РФ, что заменила собой нормативно-правовые акты СССР, так как СССР продолжает существовать, а изменение его законодательства возможно лишь властными органами самого СССР, но никак не органами РФ. Это утверждение основывается на следующих фактах. (Сейчас мы их оценим.)

Из открытых источников известно, что документ, подписанный 8.12.1991 г. в Беловежской пуще о якобы прекращении существования СССР, юридически ничтожен, так как: подписывавшие его от имени России, Украины и Белоруссии лица не были уполномочены (Криворучко А.В. прерывает Барабаша К.В. претензией об отношении излагаемого к делу и получает ответ, что излагаемое обосновывает незаконность состава суда) даже представляемыми ими территориями, а тем более народом СССР на такие решения; сама формулировка решения не утверждает прекращения существования СССР; оригинал этого документа в настоящее время не сохранился ни у кого.

И Конституция СССР не была отменена Конституцией РФ, в которой нет ни слова про Конституцию СССР и даже про Конституцию РСФСР. В Конституции РФ, днём всенародного голосования за проект которой считается 12.12.1993 г., сказано, что прекращается действие Конституции Российской Федерации – России, принятой 12.04.1978 г. Но в 1978 г. никакой Российской Федерации – России не было, а была Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. То есть Конституция 1993 г. не отменила даже Конституцию (Основной Закон) РСФСР 1978 г., а тем более не отменила Конституцию (Основной Закон) СССР 1977 г.

Какое-либо изменение Конституции СССР 1977 г., согласно её ст. 174, возможно решением Верховного Совета СССР. Никаких подобных решений об изменении или дополнении Конституции СССР 1977 г. Верховный Совет СССР не принимал, как не принимал и решений касательно поста президента СССР, незаконно учреждённого решением внеочередного Съезда депутатов СССР 14.03.1990 г. в виде антиконституционного закона СССР № 1360-1. Это означает незаконность всей деятельности так называемого «президента СССР», включая все подписанные им на этом незаконном посту нормативные акты и международные договоры.

И референдум о новой Конституции, как того требует законодательство РСФСР, СССР, не состоялся. Так называемое «всенародное голосование» было всего-навсего за проект Конституции РФ. А согласно закону РСФСР от 16.10.1990 г. № 241-1 «О Референдуме РСФСР» изменения и дополнения Конституции РСФСР должны проводиться не на абстрактном «всенародном голосовании» за некий проект, а на референдуме, решение на котором считается принятым, если за него проголосовало более половины граждан РСФСР, внесённых в списки для участия в референдуме. То есть более 50% всех избирателей, а не как в 1993 г. 58,4% от числа голосовавших, которое тогда составляло всего 54,8% от числа всех избирателей. Голосование таким образом за проект Конституции половины от половины избирателей РСФСР не даёт права отменять Конституцию РСФСР и тем более СССР.

Согласно ст. 9, 10 того же закона № 241-1 право принятия решения о проведении всероссийского референдума в РСФСР по наиболее важным вопросам жизни республики принадлежит Съезду народных депутатов либо Верховному совету России по требованию не менее чем 1 млн. граждан РСФСР, либо не менее чем 1/3 от общего числа народных депутатов РСФСР. Потому-то голосованию за проект Конституции РФ в декабре 1993 г. предшествовал расстрел здания Верховного Совета и находившихся в нём депутатов в октябре 1993 г. После чего вместо закона РСФСР «О референдуме РСФСР» нам навязали нынешний закон РФ «О референдуме РФ».

03.04.1990 г. был принят закон СССР №1409-1 о порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР, где сказано:

Решение о выходе союзной республики из СССР принимается свободным волеизъявлением народов Союзной республики путём референдума (народного голосования).

Но ни в одной республике СССР такой референдум не проводился, народ был насильственно отстранён от законного решения своей судьбы. При этом 12.06.1990 г. Съезд народных депутатов РСФСР законно подавляющим большинством (907 «за», 13 «против» и 9 «воздержались») принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР», в которой нет ни слова о выходе РСФСР из состава СССР, а чётко заявлено, что РСФСР собирается и впредь оставаться составной частью СССР. И, наконец, 17.03.1991 г. на всесоюзном референдуме 76% граждан СССР высказались за сохранение СССР. Таким образом, и СССР, и РСФСР продолжают своё законное существование в рамках своих действующих Конституций. А мы, даже те, кто остался без паспорта СССР, но не отказался от советского гражданства и не был лишён его, в силу уже только факта своего рождения в СССР продолжаем быть его гражданами.

Юридическая ничтожность существования РФ не вызывает сомнений. Спустя пару недель после Беловежского сговора, 23.12.1991 г., ООН по собственной инициативе приняла решение об образовании РФ, как правопродолжателя СССР. С российской стороны только на следующий день, 24.12.1991 г., Ельцин обратился в ООН с требованием признать РФ и правопреемником, и правопродолжателем СССР/РСФСР, подписавшись как «президент РФ», тогда как так называемая «инаугурация» его на эту «должность» была проведена только в 1996 г. И только 25.12.1991 г. Верховный совет РСФСР принял Закон РСФСР № 2094-1 «Об изменении названия государства РСФСР на новое название – Российская Федерация». После чего этот закон подписал самопровозглашённый «президент РФ» Ельцин, коего на тот момент с грехом пополам уполномочили быть лишь президентом РСФСР.

Почему закон № 2094-1 принял Верховный Совет РСФСР, а не Съезд народных депутатов РСФСР – понятно: согласно ст. 109 Конституции РСФСР Верховный Совет РСФСР имеет право принимать законы. Но на момент принятия закона № 2094-1 полномочия Верховного Совета РСФСР по части законотворчества были ограничены тем, что закон, требующий внесения изменений в Конституцию РСФСР, должен был обязательно утвердить Съезд народных депутатов РСФСР. Утверждения же закона № 2094-1, несомненно, требующего изменений в Конституции РСФСР, раз речь в законе об изменении названия самой РСФСР, Съездом народных депутатов РСФСР не было.

Схожим образом были выдуманы квазисамостоятельные гособразования и на территориях других республик СССР с преступной целью не дать народам СССР сохранить полноценное суверенное государство. Это не просто должностной подлог и самозахват власти – это явное предательство и госизмена, приведшие к оккупационному вмешательству внешнего управления в суверенитет Советского государства, нашей с вами Родины, и к узурпации народной. Советской власти, нашей с вами власти.

Раз РФ была образована с нарушением действующего законодательства, то предусмотренный порядок изменения гражданами СССР своего гражданства на гражданство этого незаконно образованного государства не может применяться в РФ, даже если бы осуществлялся надлежащим порядком, пусть даже по заявлениям граждан СССР. Но подавляющее число граждан СССР, к коим относятся и подсудимые, таких заявлений не делали. Паспорта же РФ они приобрели в органах РФ с целью сохранения возможности получений новых военных специальностей, необходимых для защиты нашего Отечества, русского, советского народа, социалистического государства, чтобы ни в коей мере не уклоняться от выполнения долга перед вырастившей и воспитавшей нас нацией.

То, что при этом все законодательные акты и судебные решения от имени РФ сразу же, с 25.12.1991 г., были ничтожны и не подлежат исполнению – результат безграмотного преступного управления Советским государством безответственными лицами, призванными служить народу, но подменившими это служение бюрократическим служением своему начальству, своим семействам, кланам, бандам и своим счетам в банках.

Вот почему судить нас, граждан СССР, следует не по кодексам и нормам оккупационного режима РФ и не судебной властью этого режима, а по действующим нормативным актам СССР и советским народным судом.

Тем же верноподданным РФ, кто не сомневается ни в реальности и законности РФ, ни в пользе ей служения, следует вспомнить ст. 64 УК РСФСР об измене Родине, согласно которой деяние, совершённое гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности СССР, в том числе оказание иностранному государству помощи в враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти, наказывается лишением свободы от 10 до 15 лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества.

Но даже если не принимать во внимание незаконность существования РФ и её нормативно-правовой базы, то нас нельзя судить предложенным в данном заседании составом суда, так как этот состав не соответствует конституционным положениям самой РФ. Это утверждение основывается на следующих фактах.

Основы конституционного строя (ОКС), а именно ст. 3 Конституции РФ, устанавливают, что высшей властью в РФ является только народ, и что народ осуществляет свою власть непосредственно: с помощью референдума или через органы государственной власти, которые народ избирает на свободных выборах. Органы государственной власти только потому наделены властью, что имеют в своей основе власть народа в результате избрания их народом. Согласно ст. 10 Конституции РФ судьи тоже являются органами государственной власти. И, исходя из ОКС, судьи тоже должны быть избраны народом, иначе ОКС нарушаются, а судьи перестают быть органами государственной власти.

Исходя из тех же ОКС, а именно ст. 10 Конституции РФ, органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны, то есть без помощи друг друга формируют свои структуры и устраивают свою деятельность. В ст. 128 Конституции РФ говорится о назначении судей Советом Федерации и президентом. И хоть это формально не исключает выборности судей, в действительности их так и назначают, без всяких выборов. И это исключает самостоятельность судей по отношению к законодательной и исполнительной власти, то есть к Совету Федерации и президенту в том числе. В этой противоречивости Конституции РФ самой себе и здравому смыслу, – ибо такое размывание ответственности между ветвями власти исключает их добросовестность, – ничего удивительного, учитывая, кто, как и для чего навязывал Конституцию РФ нашему народу.

Но если уж мы пока не принимаем во внимание незаконность самой Конституции РФ, то тогда следует тщательно исполнять её положения как Основного Закона государства РФ, согласно установленным в этой Конституции приоритетам. А эти приоритеты ставят прочие статьи Конституции РФ в зависимость от ОКС – первоочередных статей Конституции РФ, к которым относятся ст. 3 и ст. 10 Конституции РФ. И раз положение её ст. 128 о назначении судей Советом Федерации и президентом не соответствуют таким ОКС, как выборность, самостоятельность ветвей власти, то, следовательно, положения этой статьи недействительны, а невыбранные народом РФ судьи судьями РФ не являются.

Вот почему судить нас даже по законодательству РФ следует лишь судом, в котором судья будет не назначен президентом для обеспечения безответственного пребывания высших органов власти у власти и её насильственного ими удержания, а будет избран народом РФ. Приговор судьи, не отвечающего конституционному критерию выборности, будет антиконституционным и ничтожным.

Но даже если не принимать во внимание незаконный состав взявшегося судить нас суда РФ, к в котором нет избранных народом судей, то судить нас, инициативную группу по проведению референдума (ИГПР), нужно с учётом федерального конституционного закона от 28.06.2004 г. № 5 «О референдуме РФ», который регулирует деятельность нашей инициативной группы, раз уж нас судят за организацию её деятельности, а не за некую деятельность вне организации. Такая необходимость возникает из следующих фактов.

Названный закон «О референдуме РФ» в ч. 2 ст. 2 утверждает, что граждане имеют право участвовать в референдуме независимо от пола, национальности, отношения к религии, принадлежности к общественным объединениям, а также от других обстоятельств. В ч. 5 той же статьи добавляется, что никто не вправе оказывать воздействие на гражданина с целью принудить его к неучастию в референдуме, в выдвижении инициативы проведения референдума, в подготовке и проведении референдума. А ч. 2 ст. 4 этого же закона уточняет, что значит быть участником референдума. Согласно пп. 11, 12 участники референдума – граждане, обладающие правом на участие в референдуме, а право на участие в референдуме – конституционное право голосовать на референдуме, участвовать в выдвижении инициативы проведения референдума, а также в иных законных действиях по подготовке и проведению референдума. Раз мы выдвигаем инициативу референдума и совершаем законные действия по его подготовке и проведению, то, согласно закону о референдуме, уже являемся участниками нашего референдума, и наше право на это участие защищено законом независимо от каких-либо других обстоятельств. Даже если это обстоятельства, перечисленные в диспозиции вменяемой нам ст. 282.2 УК РФ.

Статус закона о референдуме – федеральный конституционный закон, что выше статуса УК, обычного федерального закона, следовательно, рассматривая деяния в составе ИГПР – а именно в этом составе рассматривается наша деятельность на подавляющем большинстве страниц нашего обвинения – необходимо соблюдать в первую очередь ФКЗ «О референдуме РФ», который гарантирует право на участие в референдуме независимо от других обстоятельств.

Вот почему уголовное преследование нас возможно лишь в той степени, в которой оно не воспрепятствует осуществлению нашего права на участие в референдуме, то есть на участие и в выдвижении инициативы референдума, и в его подготовке, и в его проведении. А устроенное нам преследование полностью лишило этого права и нас, и тех граждан, что доверили нам организацию и регистрацию нашей ИГПР.

Но если даже не принимать во внимание попрание держащими нас под арестом следствием и судом одного из основополагающих конституционных прав, права на референдум, то применять к нам нормы исключительно антиэкстремистского законодательства – статьи, производные от статьи 282, УК РФ и закон от 25.07.2002 г. № 114 «О противодействии экстремистской деятельности» – для описания наших деяний равносильно признанию в невозможности обнаружить в наших действиях состава настоящего преступления и в политическом характере нашего преследования. Это утверждение основывается на следующих фактах.

Из открытых источников известно, что в 1946 г. в СССР проживало около 170 млн. человек. Сейчас в РФ – около 140 млн. человек. Тем не менее, в 1946 г. в сталинском СССР было совершено 0,546 млн. преступлений всех видов, а в 2006 г. в путинской РФ их было зарегистрировано 3,8 млн., что есть в 7 раз больше. В СССР в 1946 г. убийств – 10, 3 тыс. В РФ в 2005 г. – 30,8 тыс. Вот с чем нужно сейчас бороться: народ убивают! Геноцид почище, чем в суровый послевоенный период. Но в РФ отдельного закона о геноциде нет, хотя к нему можно было бы тоже отнести ряд действительно опасных преступлений, несравнимо опаснее, чем, например, поход за хлебушком с пакетом, на котором производитель напечатал коловрат или иной исконно славянский солярный символ вроде свастики, как на мантии патриарха РПЦ. Зато в РФ есть отдельный закон о противодействии экстремистской деятельности, под который попадает и патриарх в мантии, и прочие любители славянской культуры и хлебушка.

При этом экстремистских преступлений официальная статистика в 2006 г. насчитывает даже не несколько тысяч, как убийств, а аж 263 штуки: 1 преступление на 15 000 преступлений иного вида.

В 2016 г. ВЦИОМ спросил граждан, какие проблемы их волнуют. Результаты: алкоголизм и наркомания – 57%, инфляция – 55%, безработица – 50%, низкий уровень жизни и высокий уровень коррупции – по 41%, высокий уровень преступности – 32%, проблемы в ЖКХ и ЖКУ – 28%, проблемы в здравоохранении – 28%, недостаточные пенсии – 27%, отсутствие социальных лифтов – 26%, аморальность и безнравственность – 22%. Ни по одной из этих проблем отдельный постоянный действующий закон не принят. А по экстремизму принят.

Столь много внимания к экстремизму со стороны органов власти есть злоупотребление чиновниками своими полномочиями в своих интересах.

Чиновники так защищаются от экстремизма, оставив народ незащищённым от того же мошенничества и других преступлений, потому что именно чиновники и страдают в первую очередь от экстремизма, а не остальной народ. Экстремизм – это преступления против злоупотребляющего властного чиновничества, обеспечившего себе безответственность перед народом. Иными словами, это защита граждан от совершаемых против них властных злоупотреблений. Это следует из практики применения антиэкстремистского законодательства в РФ.

В законе о противодействии экстремистской деятельности экстремистскими назван ряд преступлений и правонарушений, давно известных правоохранительным органам: покушение на основы конституционного строя, целостность государства, терроризм, возбуждение розни, препятствие осуществлению избирательных прав и права на участие в референдуме, препятствие деятельности организаций, демонстрирование запрещённой атрибутики или символики, распространение экстремистских материалов, а также призывы к вышеперечисленному, обвинение в вышеперечисленном государственных чиновников, организация и финансирование вышеперечисленного. В разряд экстремистских не случайно внесены деяния, обвинение в которых в первую очередь используется в адрес политических и идеологических противников. Любая идея, направленная на гарантирование добросовестной работы чиновников, называется покушением на ОКС. Любое начинание в области самоуправления называется покушением на целостность государства. Настойчивость в донесении своей позиции – терроризмом. Выявление сплочённых антинародных кланов – возбуждением розни. Независимое наблюдение за избирательными процедурами – препятствованием избирательным правам. Обличение марионеточных чиновнических структур – препятствованием деятельности организаций. Индивидуализация на массовых мероприятиях – демонстрацией запрещённых атрибутики и символики. Создание агитационной продукции – распространением запрещённых материалов. Критика курса правительства – унижением социальной группы государственных служащих.

Аналогичная реакция государства наблюдалась на каждом этапе истории нашей страны, когда снижались доверие к высшим органам власти и их уверенность к народной любви к ним. В 1917 году такая реакция привела к разрушению царской империи и революции. И сегодня закон о противодействии экстремистской деятельности, как и законодательство прошлого предреволюционного времени, направлены на удушение свободы слова в России. Как следствие тому – закон о противодействии экстремистской деятельности направлен на подмену в информационном пространстве истинных сведений, необходимых для ориентации в политике, – ложью.

Когда есть возможность заткнуть рот правде, назвав её экстремизмом – граждане лишаются и этой правды, и свободы мысли, вынужденно соглашаясь с выгодными высшим органам власти, но губительными для страны и народа решениями. Но высшие органы власти не могут сообщить гражданам, что цель закона о противодействии экстремистской деятельности – превратить граждан в послушных идиотов. Потому польза этого закона официально обосновывается мнимым наличием каких-то искусственных экстремистов, либо выращенных спецслужбами, либо отловленных среди неравнодушных граждан, против которых этот закон и направлен. А одураченные граждане терпят лишения от такой политики и всё более теряют доверие к высшим органам власти, всё жестче высказываясь против этих органов, всё более попадая под диспозиции антиэкстремистских статей.

Следовательно, антиэкстремистское законодательство в правовом поле РФ не просто избыточно, а способствует лавинообразному росту того, против чего направлено. И для нивелирования этого самовозбуждающего фактора необходимо в первую очередь прекратить применять антиэкстремистское законодательство в целях политического преследования, а следом признать, что экстремизмом сегодня правоохранительные органы называют реализацию права граждан на свою защиту.

Вот почему вменяемая нам чисто антиэкстремистская статья подтверждает общественно-полезный характер нашей деятельности и отсутствие вины в каких-либо преступлениях или правонарушениях.

Но даже если не принимать во внимание отсутствие общественно-опасного характера наших действий и рассматривать их, перегородив себе обзор лживой призмой экстремизма, то и в этом случае, исходя из диспозиции ст. 282.2 УК РФ, событие вменяемого нам преступления отсутствует. Это утверждение основывается на следующих фактах.

Постановление Пленума ВС РФ от 28.06.2011 г. № 11 о судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности в п. 20 указывает судам, что под организацией деятельности организации, в отношении которой судом принято вступившее в силу законное решение о запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности, то есть вменяемая нам часть 1 ст. 282.2 УК РФ, следует понимать не все подряд действия организационного характера, а направленные на продолжение или возобновление исключительно противоправной деятельности этой самой запрещённой организации. В нашем деле есть только одно решение суда о запрете деятельности организации. Это решение в отношении организации «Армии Воли Народа» – МОД «АВН», запрещённой за массовое распространение и изготовление с целью массового распространения экстремистских материалов, неправосудно, но запрещённой. Однако все материалы, перечисленные в обвинительном заключении, не являлись экстремистскими, запрещёнными на момент их обнаружения следствием. То есть те, кто их распространял – распространяли материалы, не признанные экстремистскими материалами, и не распространяли заведомо экстремистские материалы. И изготовители, и цели изготовления этих материалов следствием достоверно не установлены. Так же как следствием достоверно не установлено, что мы распространяли какие-либо материалы или совершали иные действия, тем более преступные, от имени МОД «АВН». Напротив, само следствие постоянно подчёркивает, что мы выступали именно от лица ИГПР «ЗОВ». Таким образом, отсутствуют действия подсудимых, направленные на продолжение или возобновление противоправной деятельности запрещённой организации МОД «АВН».

Вот почему даже с точки зрения диспозиции антиэкстремистской ст. 282.2 УК РФ событие преступления отсутствует в установленных следствием в отношении нас обстоятельствах.

Но даже если предположить, что в нашем случае правоохранительные органы сочли более важным не установить наличие всех признаков состава преступления, а предотвратить дальнейшую деятельность ИГПР «ЗОВ», которая, по мнению Следственного комитета РФ и Центра противодействия экстремизму МВД, «расшатывает политическую обстановку в стране в сторону нестабильности», то и в этом случае выбранные для вменения нам деяния не являются преступными, так как право на осуществление этих деяний защищено ОКС РФ и международным правом. Это утверждение основывается на следующих фактах.

Во Всеобщей декларации прав человека (ВДПЧ), утверждённой ООН в 1948 г., в ст. 19 записано, что каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их, и что это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами.

В ст. 19 ВДПЧ отсутствуют какие-либо дополнительные ограничения на распространение информации типа «экстремизма», «разжигания или возбуждения национальной, расовой религиозной или социальной розни и вражды». И это естественно, так как национальная, расовая, религиозная, социальная рознь – это постоянный спутник современного структурированного человеческого общества, живущего при рыночной экономике и стимулируемого к постоянному потреблению. Любая оценка или критика национальных особенностей кого-то, расовых отличий, религий, социальных отличий может трактоваться как «разжигание» и «возбуждение» или «унижение». Но люди имеют право оценивать и критиковать то, что им не нравится. Это одно из условий прогресса и законное право людей. Поэтому в ст. 19 ВДПЧ никаких ограничений на свободу слова нет.

В Конституции РФ в ч. 4 ст. 15 сказано, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью её правовой системы, и что если международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные законом РФ, то применяются правила международного договора. То есть, международное право даже имеет приоритет над российским законодательством, в том числе и над любыми федеральными законами и даже над конституционными нормами РФ.

Опять же, не удивительно, учитывая, откуда и зачем появилась эта Конституция РФ. Но в отношении свободы слова получается всё естественно и правильно. Ведь если её ограничить с помощью таких законов о противодействии экстремистской деятельности, статей типа 282, 280 УК РФ, то под эти же нормы можно подвести запрет любой книги, например, сказки Пушкина о попе и работнике его Балде, где положительный Балда щелчком вышибает мозги из отрицательного попа.

В ч. 2 ст. 17 Конституции РФ сказано, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. То есть, родился человек, а человек, согласно ст. 1 ВДПЧ и здравому смыслу рождается свободным, и этот человек, как отдельная свободная личность, уже от рождения имеет неотчуждаемые права, которые никто не имеет права у него отнять. И человек, как отдельная личность, имеет право самостоятельно рассуждать, это его главная особенность, как человека. Человек имеет право иметь свои собственные убеждения и имеет право эти убеждения свободно и беспрепятственно распространять. Это право неотчуждаемое.

Все попытки запретить человеку распространять свои убеждения с помощью каких-то нормативных актов, мнений каких-то экспертов – это попытки нарушить безусловные и неотчуждаемые права человека, устроить судебный произвол по нарушению этих неотчуждаемых прав, камуфлируя такой преступный произвол с помощью этих нормативных актов и мнений экспертов.

В обвинительном заключении прокуратуры и следствия упоминается возбуждение ненависти и вражды по отношению к представителям власти, включая сотрудников полиции, министров, президента и прочих чиновников (госслужащих), которые трактуются как отдельная якобы существующая социальная группа. Но чиновники, госслужащие не могут считаться социальной группой. Не только заключения социологов, но и здравый смысл говорит, что социальная группа – это часть народа, а не часть государственного аппарата.

Конституция РФ в ст. 3 утверждает, что народ является единственным источником власти. Все представители власти – это слуги народа. Задача сотрудников полиции, министров, президента и прочих чиновников – защита прав народа, а не прав народных слуг, в разряд которых они сами согласились себя определить за целый ряд поблажек, подкрепив понимание своего места в том числе клятвой.

В соответствии со ст. 82 Конституции РФ президент давал народу присягу, в которой клялся помимо прочего «верно служить народу». Занимать столь высокий и многоаспектно обеспеченный пост и при этом не оправдывать надежд народа, ограничивать самое себя в деле гарантирования прав и свобод – это не верно служить народу. И если слуги народа плохо служат, то народ-хозяин имеет право их критиковать и менять на более добросовестных, создавая условия недопущения впредь попыток плохо служить народу. Это – законное конституционное право народа. 

Следствие, прокуратура и суды в целях разделения ответственности и создания иллюзии тщательности своей работы ссылаются на мнения экспертов из числа психологов, лингвистов. Но психологи, лингвисты в принципе не могут ответить на вопрос о возбуждении ненависти или вражды у кого-то, кроме самих себя. Возбуждаются какие-то группы или нет, чувствуют ли унижение или нет – это не вопрос выступления или текста, а вопрос реакции людей на это выступление или текст. А реакцию людей, групп людей могут изучать и делать выводы социологи, обладающие методами обращения к реальной фактуре вопроса: сколько людей получило информацию, сколько и из-за чего конкретно возбудилось, как это повлияло на их поведение. Ни психологи, ни лингвисты такой фактурой не оперируют, изучать реакции социума – не их компетенция. Они могут только утверждать, что какое-то выступление или текст могут кого-то, например, возбудить. Но «могут возбудить» и «возбуждают» – принципиально разные понятия. Поэтому в экспертизах психологов, лингвистов отсутствуют данные о том, кто конкретно, где, когда и в какой связи, например, возбудился, и к каким конкретно последствиям это привело. То есть, в их экспертизах по подобным вопросам – одни домыслы и отсутствует содержательная фактическая часть.

Но если бы вдруг такая содержательная фактическая часть однажды и появилась – никакие эксперты и ссылающиеся на них следователи, прокуроры, судьи не имеют права отнять у человека его безусловные, неотчуждаемые права, заставить от них отказаться под угрозой преследования и наказания. Запрещение мыслей, идей, выступлений, книг, роликов, любой информации – это преступление против человечества. Стремление запретить думать, превратить людей в животных, обрезать людям мозги – преступно. Это недопустимое положение вещей в демократическом обществе. Запрещение свободы слова, тем более критики чиновников, государственных служащих, признанных международным правом особой группой, пределы и способы критики которой расширены ввиду их особой ответственности перед делегирующим им свою власть народом, запрещение этого – это признак тоталитарного, рабовладельческого или подчинённого внешнему управлению государства. А по Конституции РФ Россия – не такое государство, а демократическое и правовое, согласно ст. 1 Конституции РФ.

Что означает признание какой-либо информации экстремистской, «возбуждающей», «разжигающей», унижающей»? Это означает, что данную информацию нельзя будет распространять. То есть, это не что иное, как цензура. Но по ч. 5 ст. 29 Конституции РФ цензура не просто отменена – она категорически запрещена. Таким образом, все те, кто так или иначе участвует в процессе признания какой-либо информации экстремистской, запрещении её распространения и преследования людей, её распространяющих, на самом деле занимаются антиконституционной деятельностью, и их следует привлекать к уголовной ответственности.

Закон о противодействии экстремистской деятельности и статьи УК РФ, неправомерно вводящие цезурные ограничения на свободу слова, умаляют, ограничивают и урезают права человека, вытекающие из ст. 19 ВДПЧ, а значит, являются не правовыми нормами, противоречащими Конституции. РФ. Следовательно, эти нормы не должны применяться в правоохранительной практике.

Вот почему, какая бы экстремистская деятельность, связанная с распространением убеждений, не вменялась подсудимым и вообще ИГПР «ЗОВ», никакая опасность этих убеждений для политической стабильности государства и для его режима не может считаться основанием для признания такой деятельности преступной, так как право на эту деятельность защищено ОКС, международным правом и совокупностью ст.ст. 1, 2, 4, 15, 17, 18, 45 и 55 Конституции РФ.

Но даже если не воспринимать международное право и приоритет его норм, ратификацию которых подтверждает РФ, над нормами Федерального законодательства РФ (не воспринимать, например, из вновь обретённых чувства собственного национального достоинства и жажды полноценного суверенитета), а рассматривать коллизию свободы слова, запрета цензуры и запретительного антиэкстремистского законодательства в рамках одной только Конституции РФ, то и одного этого Основного закона достаточно, чтобы юрист не извращённого склада ума увидел юридическое несоответствие норм УК РФ и закона о противодействии экстремистской деятельности конституционным нормам и, следовательно, незаконность таких норм УК РФ и закона о противодействии экстремистской деятельности. Это утверждение основывается на следующих фактах.

Конституция РФ в ст. 29 в ч. 1 гарантирует свободу мысли и слова без всяких оговорок. Также в ч.ч. 3-5 той же ст. 29, которые исключают цензуру и принуждение к отказу от выражения своих мнений и убеждений и гарантируют свободу производства и распространения информации: в этих частях отсутствуют отсылки к ч. 2 той же статьи, запрещающей пропаганду и агитацию, возбуждающие социальную и прочие ненависть и вражду, и пропаганду социального и прочего превосходства. То есть, в Конституции РФ нет и намёка на смешение слова как такового, свобода которого гарантируется, и пропаганды с агитацией, в которых слово – уже составляющая часть распространения взглядов и побуждающего воздействия, имеющих идеологическую цель, цель большую, чем просто получить то, о чём говорит слово.

Допустим, Медведев заявляет, что денег нет, и призывает держаться. Может себе позволить, у нас свобода слова. Здесь есть конкретный призыв, побуждающий держаться. Но здесь нет скрытой идеи, вообще какой-то глубокой мысли нет. Когда граждане зауважают Медведева настолько, чтобы всерьёз воспринимать его слова, и вдруг решат этому призыву следовать – то максимумом, последующим из призыва, будут граждане, покорно сносящие отсутствие финансирования.

А вот, допустим, Гундяев заявляет, что славяне были людьми второго сорта, пока к ним не явились Кирилл и Мефодий и не усекли славянскую азбуку с 49 символов до 44 (в значениях 5 пар славянских буквиц греко-римляне тогда не смогли понять разницы и обошлись без вторых пар при адаптации священного писания на славянский лад). Вроде бы в таких словах Гундяев никого ни к чему не призывает. Но с учётом его должностных обязанностей по разъяснению важности и силы христианства – легко увидеть в таких действиях Гундяева не просто слова, а пропаганду языкового превосходства греко-римлян, тогдашних ключевых носителей христианства, над славянами, ключевыми носителями ведической веры во времена Кирилла и Мефодия. Не всегда агитацию и пропаганду так легко доказать, но если запрещать не агитацию и пропаганду или, например, подстрекательство, а просто слова, словесные действия – вот тогда доказывать толком ничего вовсе не придётся, тогда вместо свободы слова и будет цензура.

Однако, в УК РФ вводится наказание именно за словесные действия, направленные якобы на преступное деяние. После 2003 г. изменения в ст. 282 УК РФ привели к тому, что она теперь устанавливает санкцию за свободу слова – за действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, вне всякой связи с наличием агитации, пропаганды, какого-либо подстрекательства.

Даже понятие «умышленно» из этой статьи исчезло. Исчезло даже понятие «граждане». И любые ваши мнения, убеждения, любая информация, любые связанные с ними действия при желании правоохранителей выдаются за преступления без доказывания наличия у вас злого умысла, прямого или косвенного. Формулировки УК РФ исключили обязанность правоохранителей такой умысел доказывать, а по доброй воле вне собственного интереса в бюрократической системе никто на себя лишнюю работу не возьмёт, особенно правоохранители.

Напротив, видя лёгкость вменения статьи, умысел по которой не нужно доказывать, а лишь достаточно упомянуть – именно такой статьёй и будут пользоваться правоохранители, изображая свою работу. Можно вам рассуждать даже не о конкретном лице, не называть фамилии, места работы, времени действия, например, просто критиковать неназванного президента неназванной страны в неназванный период времени – а вас всё равно обвинят в унижении его, либо в разжигании к нему розни, как к члену какой-то социальной группы, поскольку этот неназванный есть человек, а в ст. 282 УК РФ нынче говорится о действиях, направленных на унижение достоинства не гражданина, а любого человека, пусть даже снежного. При этом во всём УК РФ нет статьи, которая бы наказывала за то, что запрещает Конституция РФ: за агитацию и пропаганду, возбуждающую ненависть или вражду, или за пропаганду какого-либо превосходства (превосходство нынче, похоже, вообще приветствуется – будь успешней всех и вперёд!). А наказание за то, что Конституция РФ гарантирует – за словесные действия, за свободу слова – имеется, причём и в ст. 282 (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства), и в ст. 280 (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности), и ещё в ст. 205.2 УК РФ (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма). Следовательно, ст.ст. 205.2, 280 и 282 УК РФ неконституционны и не действительны в РФ, поскольку направлены против выражения собственного мнения.

Схожая же картина и с законом о противодействии экстремистской деятельности. Конституция РФ в ст. 13 признаёт идеологическое многообразие и только в крайней части 5 этой статьи запрещается, но не идеология, а создание и деятельность общественных объединений с определёнными преступными целями. Про экстремизм там ни слова нет. Но закон о противодействии экстремистской деятельности, обозвав целый набор и без него известных преступлений экстремистскими, по сути обозначил «антиэкстремистскую» идеологию и ввёл её в качестве государственной, чем попрал ОКС, а именно ст. 13 Конституции РФ:

Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

Закон о противодействии экстремистской деятельности в своей ст. 13 прямо устанавливает запрет на распространение экстремистских материалов без оговорок о целях такого распространения. Вот если я убеждён, что подрыв кареты Александра II народовольцами хоть и убил в итоге царя, но принёс пользу всему русскому народу, приблизив все русские, советские достижения новой и новейшей истории – то закон о противодействии экстремистской деятельности принуждает меня отказаться от распространения этой информации, хотя она и не составляет гостайну, но, видите ли, представляет собой оправдание терроризма. Это покушение на ст. 29 Конституции РФ и на ОКС, а именно на ст. 13 Конституции РФ, это насаждение «антиэкстремистской» идеологии и цензура.

Вот почему и нормы УК РФ, и нормы закона о противодействии экстремистской деятельности не могут законно быть применены к нам для наказания нас за осуществление нашего права на свободу слова без определения наличия у нас умысла на нарушение этих норм с целью агитации либо пропаганды, направленной на возбуждение ненависти или вражды.

Но даже если вопреки ОКС применить антиконституционные статьи УК РФ и закона о противодействии экстремистской деятельности так, как они сформулированы, бездоказательно приравнивая словесные действия к действиям, направленным на агитацию, пропаганду и прочее подстрекательство, например, ссылаясь на решения судов, в которых правдами-неправдами признаются факты разжигания и унижения, то и в этом случае преступность во вменяемых нам выступлениях и распространении информационных материалов отсутствует ввиду отсутствия в этих выступлениях и материалах заведомости экстремизма, являющейся обязательным условием экстремистской деятельности согласно закону о противодействии экстремистской деятельности. Это утверждение основывается на следующих фактах.

Имеющиеся в материалах нашего дела решения судов подтверждают, что на момент упомянутых в деле словесных действий, исполненных в виде выступлений и информационных материалов, эти выступления и материалы не были признаны экстремистскими. То есть все даты упомянутых судебных решений и даже предшествовавших им заключений экспертов являются более поздними, чем названные в этих же решениях и заключениях даты словесных действий и даты размещения (публикации) информационных материалов, где бы то ни было. Тем более отсутствует факт нахождения упомянутых материалов в каких бы то ни было перечнях запрещённых материалов на момент осуществления соответствующих словесных действий и публикаций.

Ответы Роскомнадзора № 05-60129 от 05.07.2016 г. и № 05-40084 от 10.05.2017 г. свидетельствует, что и по сей день в Едином реестре доменных имён и сетевых адресов сайтов, содержащих информацию, распространение которой в РФ запрещено (вопреки Конституции РФ), отсутствуют имена и адреса, указывающие на какие-либо страницы сайтов http://igpr.ru, http://ymuhin.ru, использование которых в рамках организационной деятельности вменяется подсудимым. Ответ Роскомнадзора № 05-124346 от 30.12.2016 г. свидетельствует, что требования Генпрокуратуры по ограничению доступа к каким-либо сайтам вообще с упоминанием названия вменяемого подсудимым материала «Шествие и митинг оппозиции на Болотной (5 мая)» в Роскомнадзор не поступало. Ответ Минюста № 11-51351/17 от 28.04.2017 г. свидетельствует, что по состоянию на 27.04.2017 г. в Федеральном списке экстремистских материалов (созданном вопреки Конституции РФ) отсутствуют информационные материалы, содержащие в своём наименовании слова «www.igpr.info», «www.igpr.net», «www.igpr.ru», «ymuhin.ru», «Инициативная группа по проведению референдума «За ответственную власть», «ИГПР «ЗОВ», «Шествие и митинг оппозиции на Болотной (5 мая)», и «Митинг Экспертного совета оппозиции 5 мая на Болотной». Зато из заключения специалиста Борисовой Е.Г. следует, что: выводы эксперта Гримайло Е.А. сомнительны; выступающее в ролике «Шествие и митинг оппозиции на Болотной (5 мая)» лицо, обозначенное Кириллом Барабашом, выступает от себя лично, а не в интересах или от лица какой-либо организации или группы лиц; в тексте выступления этого лица не упоминается, не содержится каких-либо идей, обосновывающих или призывающих к осуществлению деятельности, направленной на массовое распространение экстремистских материалов и т.п. А из приговора и кассационного определения по делу Замураева (соответственно, дело Свердловского райсуда Костромы № 1-32/2010 от 01.01.2010 г. и дело Костромского облсуда № 22-1673 от 21.12.2010 г.) следует, что распространение якобы экстремистского материала, за якобы распространение которого неправосудно запретили и признали экстремистской вменяемую обвинением подсудимым деятельность МОД «Армия Воли Народа», распространение материала под названием «Ты избрал – тебе судить!» на самом деле не является экстремистским деянием и не имеет признаков преступления.

Вот почему даже отнесённое законом о противодействии экстремистской деятельности к экстремистским деяниям административное правонарушение по ст. 20.29 КоАП (массовое распространение экстремистских материалов, их производство либо хранение в целях массового распространения) нельзя нам вменить: упомянутые в деле материалы либо по сей день не признаны экстремистскими, либо признаны таковыми после фактов самих выступлений, размещения их в интернете и даже после ареста подсудимых.

Но даже если уже вопреки всякой логике считать, что пишущие и выступающие для людей почему-то обязаны заранее угадывать, как отреагирует на их тексты и выступления любой читатель и слушатель, какие выводы сделает в своей голове, то и тогда вменяемые нам словесные действия не могут свидетельствовать о нашей вине, так как в материалах дела нет доказательств, что эти словесные действия произведены кем-то из обвиняемых. Это утверждение основывается на следующих фактах.

Упоминая информационные материалы, вменяемые подсудимым, обвинение нигде не приводит доказательств, что фамилии подсудимых, использованные в подписи к этим материалам, в их содержании, в решениях судов касательно этих материалов, прямо и достоверно связывают такие материалы и решения судов с подсудимыми. Суд не исследовал ни материалы дел, по которым были приняты упомянутые обвинением решения, ни сами информационные материалы, за исключением одного ролика «Шествие и митинг оппозиции на Болотной (5 мая)». Да и в случае с названным роликом никаких экспертиз, иных исследований о тождественности выступающих в ролике лиц личностям обвиняемых, подсудимых не проводилось, как не проводилось и удостоверения, что ролик действительно отражает происходящее именно 5 мая и именно на Болотной площади.

Ролики не являются результатом фиксации событий оперативными сотрудниками правоохранительных органов и взяты из источников, где они подвергались произвольному монтажу и иным изменениям, имеющим признаки постороннего вмешательства, не связанного с подсудимыми. Записи же, сделанные в ходе оперативно-розыскных мероприятий, не снабжены достоверной информацией об установочных данных лиц, чьи переговоры записывались. При этом заслушанные судом показания свидетелей дают основания считать, что ролик «Кирилл Барабаш – Мы будет уничтожать жуликов и воров» не содержит слов, помещённых в его названии и упомянутых в решении суда по этому ролику, и что в интернете размещены ролики с фамилией Барабаш, с теми же названиями, что упомянуты обвинением, но не содержащие выступлений подсудимого Барабаша, и что в интернете есть ролики, намеренно искажающие содержание выступлений упоминаемых в них лиц, в том числе подсудимых. При этом защиту подсудимыми права любых граждан на свободу выражения своего мнения, на свободу политической дискуссии и на свободу распространения информации, защищая которые, подсудимые отстаивали невиновность выступающих в различных роликах лиц и авторов различных информационных материалов, – защиту такого права, в том числе в судах, нельзя приравнивать к признанию подсудимыми своего участия в конкретных выступлениях и размещении конкретных материалов. Обвинением же авторство конкретных выступлений, материалов и участие в их конкретном распространении подсудимых не доказано ни посредством показаний свидетелей, ни в виде фоноскопических и иных удостоверяющих авторство и соответствие голоса экспертиз. Отказ суда исследовать все упомянутые обвинением ролики и своевременно, до прений, представить защите протоколы всех допросов свидетелей в суде, удостоверенные судом, затрудняет детальное исследование и оценку этих доказательств, но зато вносит устойчивое сомнение в виновности подсудимых.

Вот почему нам нельзя вменять словесные действия, зафиксированные вне доказанной связи с нами, как с участниками одной организации, и даже если бы такая связь доказывалась в отношении нас по отдельности – этого не было бы достаточно, учитывая вменения нам экстремистской деятельности в составе организации.

Но даже если представить, что подсудимым так понравились вменяемые им ролики и прочие информационные материалы, что они на радостях подтвердили, что это они сами все эти материалы понаписали, понаговорили, а потом всё это размещали, хоть и где попало, зато дружно и организованно, то и тогда для вменения нам ст. 282.2 УК РФ не хватает сущей малости: все эти якобы совершённые нами якобы безобразия мы якобы организовали отнюдь не в запрещённой ранее и не в признанной экстремистской, а в самой обычной инициативной группе по проведению референдума «За ответственную власть» (ИГПР «ЗОВ»). Это утверждение основывается на следующих фактах.

В федеральном перечне (созданном вопреки Конституции РФ) организаций, признанных запрещёнными ввиду экстремизма, отсутствует ИГПР «ЗОВ», равно как отсутствует она и в перечне организаций, признанных террористическими и экстремистскими в государствах – членах ОДКБ и иных подобных перечнях и списках. Организовавшая в 2009 г. ИГПР «ЗОВ», организация МОД «За ответственную власть» (МОД «ЗОВ»), выделившая из своего состава ИГПР «ЗОВ» после организации не позднее ноября 2010 г. для регистрации этой ИГПР согласно закону о референдуме, что подтверждается заключением специалиста Городецкого Я.С., также отсутствует в названных перечнях и списках.

Ответ Минюста № 11-105488/16 от 13.09.2016 г. свидетельствует, что в период со 02.11.2010 г. по 28.07.2015 г. предупреждения о недопустимости осуществления экстремистской деятельности МОД «ЗОВ» не выносились.

Вменяемая подсудимым организация МОД «Армия Воли Народа» (МОД «АВН») после её запрещения с продолжением её деятельности преподносится обвинением голословно, со ссылкой лишь на противоречивые экспертизы №№ 390 э/2, 643 э/2, 2 э/2, 3 э/2, 679 э/2, являющиеся недопустимыми доказательствами. На этапе следствия подсудимые ходатайствовали о включении в постановления о назначении названных экспертиз своих вопросов экспертам и о своём присутствии при их производстве, обосновав это в том числе необходимостью исключения возможности у отличных от подсудимых лиц решать за подсудимых, какое содержание вкладывалось в те или иные агитационные материалы. Следствие не учло, не рассмотрело доводы этого обоснования, что в соответствии с определением Конституционного суда № 42-О от 25.01.2005 г. считается немотивированным, необоснованным отказом и не допускается. Следствие безмотивно отказало в удовлетворении названных ходатайств, показав, что якобы подсудимые окажут давление на экспертов, чем лишили подсудимых права на присутствие при производстве экспертиз, постановку вопросов и дачу пояснений экспертам, что является одной из форм защиты. Постановления следователя об этих отказах безмотивны, так как вынесены в нарушение положения ч. 4 ст. 7 УПК РФ, поскольку изложенные в постановлениях обстоятельства выдуманы следователем. Так в материалах дела отсутствуют доказательства того, что подсудимые намеревались оказать давление на участников дела, в том числе на экспертов, и оказывали бы такое давление, либо по просьбе подсудимых кто-либо намеревался оказать или оказывал бы такое давление. В материалах дела отсутствуют сведения о намерениях или оказании давления кем-либо из участников дела на кого-либо, кроме давления самого следствия на подсудимых, что свидетельствует о выдуманности следствием обстоятельств, послуживших основанием к отказу в реализации права на защиту путём присутствия при производстве экспертиз, постановки вопросов и дачи пояснений экспертам. Необоснованное проведение экспертиз материалов, связанных с агитационной деятельностью за вопрос референдума без участия участников ИГПР свидетельствует о желании следствия оценивать названные материалы в отрыве от их связи с агитационной деятельностью за вопрос референдума и игнорировать правовые нормы, регулирующие организацию референдума – что в свою очередь свидетельствует о предвзятости следователя, попытке следствия фабриковать ложный умысел авторов и распространителей названных материалов. Таким образом, названные постановления следователя являются немотивированными, необоснованными и незаконными, чем нарушен порядок назначения названных экспертиз, а ходатайства, ответы на которые вынесены названными постановлениями в нарушение требований Конституционного суда, нельзя считать разрешёнными. При постановлении названных экспертиз нарушены ст.ст. 121, 122 УПК РФ, что в соответствии с ч.ч. 3 и 4 ст. 7 УПК РФ и в силу ст. 75 УПК РФ влечёт за собой признание экспертиз недопустимыми доказательствами.

Кроме того, выводы экспертиз сомнительны, что следует из заключений специалистов Сулакшина С.С., Левонтиной И.Б. и Городецкого Я.С. Факт «формального переименования» МОД «АВН» в ИГПР «ЗОВ» не подтверждён, юридически абсурден и не установлен ни одним судом. И в самом обвинительном заключении при описании именно деятельности подсудимых МОД «АВН» ни разу не упоминается, в отличие от ИГПР «ЗОВ».

Отдельно следует отметить совсем уж ни в какие ворота не попадающий выдуманный обвинением признак тождественности ИГПР «ЗОВ» и МОД «АВН» в виде символики. Не одну экспертизу за народные деньги заказало следствие, чтобы зачем-то посравнивать необоснованно выбранные из интернета картинки с изображениями на изъятых у подсудимых предметах и прочим народным творчеством. При этом не удосужились вчитаться в решение Мосгорсуда о запрете МОД «АВН», где чёрным по белому указано, что символикой МОД «АВН» являются, цитирую:

чёрная и красные стрелы на белом круге, навстречу друг другу.

Конец цитаты. То есть, явно указано наличие одной чёрной стрелы (стрелки), а число красных стрел (стрелок) менялось, но явно не менее двух. А ответ Минюста № 11-140666/16 от 06.12.2016 г. свидетельствует, что: символикой экстремистской организации является символика, описание которой содержится в учредительных документах; описание символики организаций, в отношении которых судом принято решение о запрете деятельности, подлежит размещению на официальном сайте Минюста; описание символики МОД «АВН» после запрета её деятельности в Минюст не поступало. Что означает, что описание символики МОД «АВН» в его учредительных документах, как и сама символика МОД «АВН», как и сами учредительные документы МОД «АВН» отсутствуют. А есть разного рода символы, отражающие суть Идеи прямой и неотвратимой ответственности перед народом высших органов власти по итогам их деятельности.

Вот в основных чертах градация нарушений, которые пришлось совершить следствию, обвинению, суду, даже судам, чтобы создать хоть какую-то иллюзию виновности, якобы виновности подсудимых хоть в каких-то якобы правонарушениях, иллюзию хоть каких-то призраков преступлений.

Объём допущенных нарушений и даже извращений закона подтверждает заказной характер дела и заведомо обвинительный уклон, в том числе и у суда. Этот обвинительный уклон подтверждается и акцентами, поставленными обвинением в прениях: обвинение специально выделяет критические оценки в информационных материалах, вменяемых подсудимым. А говоря о так называемой социальной розни, обвинение вынуждено скромно умалчивать, что это не унижение каких-то малоимущих или ограниченных, например, по состоянию здоровья граждан. Ведь вся так называемая социальная рознь в нашем деле появилась только «благодаря» ранее проведённой лживой «экспертизе» четырёх философов, признавших для Люблинского суда Москвы якобы наличие такой квазисоциальной группы, как «госслужащие», они же «чиновники». Это и есть прямое указание на источник нашего преследования – это группа преступных чиновников и полицаев, желающая в своём преступном тунеядстве обособиться от трудящегося, в том числе ради их прокорма, народа, поставить себя вне критики, стать полностью неприкосновенными для слов правды. И эта группа, жестоко мстящая за острые правдивые выступления и статьи, за идеи, направленные на то, чтобы восстановить суверенитет русского народа и вернуть русскому народу право хозяина на своей земле. Во все времена нынешней и предыдущей эпохи такие группы ратовали за сохранение удобного им порядка вещей, чурались всего свежего, революционного, глумились над истинными традициями и в итоге рассыпались в прах. Потому что ничто так не пропагандирует пользу новизны, как тупое преследование подобными группами.

Ввиду вышесказанного заказной характер нашего дела является также и политическим, как реакция на общественную, публицистическую и журналистскую деятельность подсудимых. В связи с чем по основаниям ч. 4 ст. 15 и ч. 4 ст. 29 УПК РФ я ходатайствую перед судом о вынесении частного определения, в котором прошу обратить внимание соответствующих организаций на созданное в судах, прокуратуре, следственном комитете и полиции преступное сообщество (организацию), безнаказанно совершающее преступления, предусмотренные:

– ст. 301 УК РФ «Незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей»;

– ст. 144 УК РФ «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста»;

– ст. 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности»;

– ст. 285.1 УК РФ «Нецелевое расходование бюджетных средств»;

– ст. 303 УК РФ «Фальсификация доказательств и результатов оперативной розыскной деятельности»;

– ст. 305 УК РФ «Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта»;

– ст. 141 УК РФ «Воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий»;

– ст. 278 УК РФ «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти»;

– ст. 210 УК РФ «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нём (ней)»;

– ст. 282.1 УК РФ «Организация экстремистского сообщества»;

– ст. 300 УК РФ «Незаконное освобождение от уголовной ответственности»;

– ст. 292 УК РФ «Служебный подлог».

В методических рекомендациях Генпрокуратуры и брошюрах Академии Генпрокуратуры указывается, что появлению экстремизма способствуют социально-экономические кризисы, резкое падение жизненного уровня основной массы населения, тоталитарный политический режим с подавлением властями оппозиции, преследованием инакомыслия. Но искоренить названные причины экстремизма, указанные в брошюрах Генпрокуратуры, для самой прокуратуры значило бы пойти против собственного руководства. Посему в рамках профилактики экстремизма прокуратура, очевидно, рассчитывает озлобить и натравить на режим нас. Но у нас есть решение лучше – наш законопроект об ответственности органов власти. В этом суть нашего дела, и по итогам слушания нашего дела мы требуем безоговорочного нашего оправдания.

Барабаш К.В.

На фото - эпизоды профессионального и человеческого становления подполковника ВВС, общественного деятеля, когда-то даже поэта К.В. Барабаша.