Сурков здорового человека

Алексей Сурков

У  МРАМОРНОЙ  АРКИ

В Шотландии, и в городах Йоркшира,
И в Кембридже, и в Лондоне - везде
Беседовали мы о судьбах мира,
О книгах, о культуре, о труде.

В ответы наши пристально вникая,
Пытали нас: - А есть в СССР
Свобода слова, полная такая,
Как в лондонском Гайд-парке, например?

Каков же он, свобод британских идол,
Узнать, конечно, я считал за честь.
И отыскал его. И что увидел,
Описываю точно, всё как есть.

Вечерний час. Зелёный плёс Гайд-парка.
Пестрит песок обрывками газет.
Торжественная Мраморная арка -
И рядом прозаический клозет.

Сквозь вязь решёток с улицы струится
Из выхлопных бензиновый угар.
Вдоль улицы доступные девицы
Шлифуют каблуками тротуар.

А возле арки - гул землетрясенья.
Витийствуют, толпой окружены.
Бездельники из Армии спасенья
И всякие иные болтуны.

Один кропит святые песнопенья
На души впечатлительных старух.
Другой на пудинг с рисом точку зренья
С серьёзным видом излагает вслух.

А третий, как пожарная сирена,
Ревёт и тычет кулаком в зенит.
И даже постового полисмена
От этой демократии тошнит.

Его виски посеребрила проседь,
Он четверть века слышит этот крик.
«Ну что вы раскричались? Кто вас просит?» -
Придрёмывая, думает старик.

Его отец такие разговоры
Слыхал в эпоху кебов и карет.
И так же у клозета сутенёры
Тогда чадили дымом сигарет.

И так же, в мутной накипи столицы,
По улице, прохожих теребя,
Бездомные, бездольные девицы
Шли ради хлеба продавать себя.
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
На «просвещённом Западе» народы
Дельцы морочат на любой манер.
Я был в Гайд-парке. И такой «свободы»,
На наше счастье, нет в СССР.

1950

ВЕЧЕРНЯЯ  МОЛИТВА  В  ВЕДИЙСКОЙ  ШКОЛЕ  ЧИТТОРГАРХА

Ко сну безмятежно отходит природа,
Чуть слышный фонтанчик журчит во дворе.
Оставив ботинки и туфли у входа,
Мы сели в кружок на мохнатом ковре.

Под сенью изъеденных временем башен,
В пространстве, наполненном звоном цикад,
На жертвенном камне хозяева наши
Свершают магический древний обряд.

Луна молодая сверкает в зените,
Взвиваются искры за пламенем вслед,
Подростки и дети на чистом санскрите
Согласно поют заклинания Вед.

Чтоб жертва творилась, чтоб пламя не гасло.
Старик, отрешённый от жизни давно,
На хворост кропит благовонное масло,
Бросает в огонь золотое зерно.

А тени людей то длинней, то короче,
Скользят по помосту и пляшут на нём…
Так дальние предки от ужаса ночи
Себя ограждали бессонным огнём.

Пугали их пастей тигриных оскалы,
Скольженье пантеры, возня медвежат.
Слыхали они, как дерутся шакалы,
Как в сырости чащ обезьяны визжат.

В утробе пещеры, зловонной и дымной,
Тупыми секирами хворост рубя,
Старались они заклинаньем и гимном
Клыкастую смерть отогнать от себя.

На жертвенник низкий из камня и дёрна,
Где пламя снимает и теплится вновь,
Жрец сыпал сухие, холодные зёрна
И брызгал собачью горячую кровь.

А месяц сверкал, как сегодня, в зените,
И искры взлетали за пламенем вслед…
Видения тают. На древнем санскрите
Устало звучат заклинания Вед.

Поющий подросток, тоскуя глазами.
Следит за движением звёзд в высоте.
Медлительно, нехотя сытое пламя
Танцует на жертвенной чёрной плите.
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
Живуч прародитель Адам в человеке -
Проснётся и глянет сквозь лезвия век.
Вот вы существуете в атомном веке -
И вдруг оступаетесь в каменный век.

1955

Ум скептика колюч, придирчив, гибок.
Вот гражданин, не контра и не враг,
Считает:  сколько сделано ошибок,
Как шли не так, как делали не так.

И сколько было лишних жертв в походе,
И сколько вбито лишнего труда.
А в общем, получается, что вроде
Вела дорога наша не туда.

И вроде наше боевое знамя
Повылиняло на ветру времён,
А современник наш стоит над нами,
Как прокурор, настойчив и умён.

Что ж, струсить? Переворошить пожитки?
Признать, что истину нам застил чад?
Все протори и все свои убытки
Списать на мёртвых - благо, те молчат?

Но совесть не отшельница немая.
Она стоит как строгий часовой.
Вины за всё, что было, не снимая.
Идти ли нам с повинной головой?

Или, запомнив горькие уроки,
Чтоб зло не повторилось никогда,
Взглянуть открытым взглядом в мир широкий -
Итог полустолетнего труда?

Вглядись, товарищ, в пройденные дали!
Мы не в тепле и не в тиши квартир
Из хаоса России созидали,
Впервые на планете, этот мир.

Клыки камней, водовороты, мели
Подстерегали путников в пути.
И нам пришлось, без лоций, как сумели,
Вперёд корабль республики вести.

Десятилетий трудных напряженье
До сей поры звенит у нас в крови.
Нас ненависти враг учил в сраженьях,
И коммунизм нас научил любви.

Мы вышли в битву голодны и босы.
Презреньем нас клеймил хозяйский класс.
А нынче в мире трудные вопросы
Никто не может разрешать без нас.

Пусть враг ещё силён, ещё неистов,
Мир будущего закалён в бою.
Полсотни миллионов коммунистов,
Плечо к плечу, стоят в одном строю.

Всё честное в подлунном мире с нами.
И приговор истории таков:
Не полиняло наше боевое знамя.
Не охладела кровь большевиков.

1967

Источник: