Последнее слово Барабаша Кирилла

Особенность нашего дела в том, что мы много говорим… Я – особенно. Нас за это и судят. Поэтому тут как-то возражать нам на наши доводы нашим процессуальным противникам в принципе нечем, им проще наши доводы не замечать, и, чтобы мы много не говорили – просто затыкать нам рты…

Говоря метафорично, получается, что все эти судьи, прокуроры, следователи, сотрудники полиции – они нас судят за расшатывание этих вот слонов, на которых их плоский мир стоит якобы. Мы объясняем им, что земля-то круглая, а они слушать не хотят, говорят: «Нет, вы шатаете!» А чтобы объяснить, что земля круглая, не хватает ни времени, ни возможности, потому что рот затыкают. Ну, и в общем-то при таком суде чувствуешь себя как на базаре: приходится постоянно следить, чтобы тебя не обманули. Я, кстати, прошу текст моего выступления приобщить к материалам дела, эти два листа, и предыдущего в прениях, двенадцать листов.

В общем, всё, что остаётся заслуженным артистам этого цирка, в котором мы оказались – это затруднять нашу защиту, нарушать их же собственный закон, нарушать очень серьёзно. Мы, может, недостаточно внимания уделили такому вопросу, как наши обыски. У меня, допустим, обыски признаны незаконными, потому что обыскали так, между прочим, члена избирательной комиссии с правом решающего голоса. Как у них называется – спецсубъекта обыскали, на «святое» покусились. Обычно они для себя эту позицию оставляют. Но, естественно, судьи потом это отменили. Одни из немногих решений отменили: отвод адвоката Чернышёва Алексея Сергеевича отменили и отменили обыски у меня. Это максимум того, что получилось отыграть в этом беспределе. Ну и, кроме того, затрудняют нашу защиту в том числе и тюремной изоляцией.

В тюрьме понимаешь, как много лишнего в нашей жизни, без чего, оказывается, можно жить, и понимаешь, что самое ценное в нашей жизни по-настоящему. Кто-то садится в тюрьму за-ради денег, кто-то из-за нежелания, неумения любить других людей. Мы за решёткой из-за того, что имеет очень высокую ценность – из-за Идеи прямой неотвратимой ответственности перед народом высших органов власти по итогам их деятельности. Наши высказывания, выступления в пользу этой Идеи сочли якобы экстремизмом, по совокупности того, как мы действовали, и лишили нас свободы.

Почему тех, кто был лишён свободы, не берут, как правило, на государственные должности? Не по причине их аморальности, а в первую очередь, потому что они были за решёткой, и тюрьмы они уже не боятся, как чего-то неизвестного. Соответственно, их тяжелей запугать, ими тяжелей манипулировать. А вот большинство госслужащих, которые боятся тюрьмы, которые в тюрьме не были, которых я критикую, они плохо понимают, что такое лишение свободы, они думают, что в заключении самое тяжёлое – не иметь возможности получать деньги и, соответственно, тратить их. Но на самом деле в заключении самое тяжкое – это немедленно отвечать за каждое своё слово, за каждый свой поступок в любой ситуации!

Для высших органов власти ответственность – это красивое слово, никак не соотносимое с народом. И народ для нынешних органов власти – это такая абстракция. Куда более высшую реальность (ценность), чем народ, страна, Отечество – для них имеет государство, как источник благ и система влияния, от которых высшие органы власти себя, естественно, не отделяют. Ради сохранения своих возможностей в этой системе, – я прошу обратить внимание, вдуматься – ради сохранения своих возможностей в этой системе они всеми силами удерживают узурпированную ими народную власть, присвоив себе единолично не только право на насилие, но даже право говорить о насилии. Вот задумайтесь об этом. Обычное баранье быдло в их понимании, стадо, даже задумываться о насилии и, тем более, говорить о нём не должно. Ты работай, паши и всё. Не трудись – работай, будь рабом. Как только ты поднимаешь голову, чувствуешь себя созидателем, защитником тобою созданного – ты уже опасен. И помимо этого они себе присвоили не только право на наказание, которое народ делегирует высшим органам власти по теории государства – это понятно. Так вот, не только себе присвоили право на наказание, смену, свержение представителей власти, но уже и право на награждение представителей власти, законодательное закрепление которого является целью ИГПР «ЗОВ», они тоже уже присвоили себе. Решать, кого награждать, мы не имеем права – это решают сами те, кто сидит на самом верху. Вот такой абсурд, и с этим надо что-то делать, иначе мы окажемся в виде одного стада, которое загоняют на бойню. Рано или поздно какой-то концлагерь просто получится.

При этом госслужащие, в унижении якобы социальной группы которых меня считают уличённым, – чем они глубже встроены в госсистему, в госаппарат, тем тяжелее им успевать в своём развитии за активными гражданами, которые в своих мало зависимых от государства группах развиваются и совершенствуют отношения значительно быстрее по сравнению с консервативными постными бюрократами. Может, длинная мысль получилась – мы тут всё на коленке пишем, темно, и поэтому не всё удаётся кратко сформулировать. Ну, давайте я ещё раз повторюсь, чтобы было понятно: действительно, граждане, которым удалось организоваться, и группы которых стали мало зависимыми от государства, – в этих группах развитие граждан намного быстрее, совершенствование отношений в этих группах намного быстрее, в чём и польза организации! Просто прорывные скачки получаются, если удалось организовать дом многоквартирный или какое-то поселение (как хочешь называй: территориальной громадой, как на Украине говорят, или каким-то экопоселением, или просто собранием людей по месту жительства). Удалось наладить связи, удалось независимо развиваться – происходит скачкообразный рост развития. Государство не успевает, лентяи, бюрократы не успевают. И, соответственно, им не понятно и страшно, что происходит: кто там организовался, и что они хотят. И поэтому, чтобы оставаться сильнее гражданского общества, опасного бюрократам генерацией всякой новизны, чтобы при этом убедительно отстаивать свою необходимость, незаменимость в государстве, чиновники вынуждены намерено дезорганизовывать население вместо организации его на защиту народа.

Диалог с гражданами государство предпочитает в силовом поле. Выдуманными врагами, всякими терактами при содействии марионеточных СМИ эта система навязывает нам идеологию необходимости насилия. То есть, просто допустим: вот люди в клетке, и за их поступки их судят судьи. Если бы были только люди в клетке, люди в зале и судья – я думаю, правосудие было бы на порядок качественнее. Потому что зависимость от итогов работы для судьи была бы почти прямая. Дело громкое, пришло много зрителей, а судья неправильно поступил. Что дальше происходит, если в зале только люди и судья? Я думаю – всё понятно. Поэтому есть конвой, есть приставы, которых ставят между судьями и людьми, и судьи уже могут судить, ну, не так качественно, потому что, если что – приставы всё равно отобьют их от взволнованной массы. Нас на части поделили, и эти части между собой сталкивают. Разделяй и властвуй – обычная классическая схема. Потому что государство – это аппарат принуждения, а как иначе работать государству? Но, к сожалению, этот аппарат принуждения в настоящий момент лавинообразно разваливается ввиду того, что забюрократизировал сам себя донельзя. И навязывает нам, ещё раз повторю, идеологию необходимости насилия. Остроту этой кислотной государственной политики мы стараемся разбавить нашей Идеей, единственной политической Идеей без образа врага. Вот тоже, задумайтесь, пожалуйста, об этом. Сейчас много идей таких, которые консолидируют общество: марш с георгиевскими ленточками, против «укропов», что-нибудь ещё. Там везде есть образ врага, пусть даже которого победили, всё равно образ врага. В нашей Идее образа врага нет. У нас есть варианты: мы говорим, что мы готовы любого человека, который взялся управлять, оценить. Предлагаем, как его оценить, и, если народ, большинство решит, что нужно наградить – никто против большинства активно выступать не будет, наоборот, защитят оцениваемое лицо от всяких там «Болотных«, «Сахаровых» и т.д. Дайте оценить, как положено, дайте оценить честно, без посредников, вроде вот этой прокуратуры и всех остальных посредников, экспертов каких-то. Посредников всегда меньше, чем народа, народа всегда больше, поэтому единственный, кто может полноценно, в полном объёме и честно, оценить – это народ.

Вообще нашу Идею ввиду её уникальности, востребованности, простоты можно выгодно продавать. Вот как Америка продаёт по всему миру свою демократию. Мы копирайт не защищаем, если бы кто-то за это взялся – это было бы замечательно. Но не хотят вешать «Дамоклов меч» над собой, хотя в принципе это принесло бы даже материальную выгоду. Наша Идея может быть не ясной и может быть пугающей для носителей кланового и тем более потребительского сознания, для слабых малых этнических групп, корпоративно-кумовских структур, фюрероориентированных бюрократий. Но для народных, народно-соборных, национально-патриотических движений и самодостаточных наций наша Идея – лучшее знамя, потому что именно нация обладает государствообразующим потенциалом, государствосохраняющим потенциалом, а также государствоочищающим потенциалом и стремлением, тем более наша русская нация – нация созидателей.

К сожалению, именно из этой особенности нашей нации порой наше чрезмерное охранительство, наше чрезмерное терпение к государственному аппарату принуждения. С другой стороны – наша повышенная чувствительность к чуждым антинародным влияниям: оккупации, русофобии. Отсюда все мои выступления и статьи. Повторять их нет смысла, и всё сказанное остаётся актуальным во многом, к сожалению, и потому ни от одного слова я не отказываюсь. Акцентировал бы только одно принадлежащее действительно мне направление мысли. Как только на какой-либо территории более половины граждан достоверно убеждаются, что большая их часть придерживается определённого мнения, определённого решения – помешать воплотить это решение на данной территории этим гражданам не помешает никто: никакой ОМОН, никакие телевизоры, СМИ, забалтывающие и обманывающие. Но только эти решения, итоговое мнение, собранное из мнений всех на данной территории – оно должно быть известно таким гражданам достоверно. Не «146%», а чтобы люди верили и действительно знали, что это их решение. Чтобы они могли это проверить. Современные технологии и открытость личных данных такую проверку осуществить легко позволяют.

А государство сегодня эту достоверность от нас всеми силами прячет. Это следствие, в первую очередь, тайны голосования. Хотя на сайтах опроса общественного мнения, госсайтах общественного мнения, где выборные процессы официально не идут, можно было бы дать возможность проверить реальные голоса друг у друга. Но заказчику результатов это не выгодно. Отсюда для воплощения своих решений споро и не насильственно гражданам необходимо самостоятельно организовывать достоверный сбор собственных мнений по важным для них вопросам. И нынешний уровень технических средств коммуникаций это, повторюсь, позволяет. Для реализации работающей системы такого сбора мнений достаточно базы данных в облаке и клиента в виде опросника на «андроиде», как на наиболее распространённой операционной системе.

Организационный опыт ИГПР «ЗОВ», то, за что нас на самом деле судят, позволяет нам разработать техническое задание подобного приложения на раз, но, к сожалению, эта работа приостановлена. Приостановлена нашим преследованием. Приостановлена потому, что наша работа приостановит работу тысяч разгильдяев в высоких кабинетах при больших зарплатах, не способных, не желающих дать кормящему их народу достоверно узнать, что народ волнует, и какое итоговое мнение у народа по волнующим народ вопросам. А если не приостановит, то заставит их вкалывать в тех реальных Делах, что народу реально нужны. И способность с желанием к труду каждого из таких разгильдяев станут наглядно видны. За это направление моей деятельности меня арестовали. Аккурат перед тем, как назначать так называемые выборы. И в ближайшие долгие годы не отпустят, мы тут никто иллюзий не строим. Слишком неуверенно чувствуют себя нынешние властные мерзавцы, их кукловоды, и не сомневаюсь, что ждут нас и наших близких новые дела и новые срока. Заказчики этих дел в лице радиоуправляемых гособвинителей, судей уверяют нас, что смогут меня, нас, наших близких этими сроками исправить. Ну, лично я, будьте спокойны, постараюсь в этом смысле не меняться, и близких настойчиво прошу на провокации не поддаваться.

Ещё раз повторю, близким повторю, всем повторю: не поддавайтесь на провокации, не разводитесь на столкновения в силовом поле и внимательно следите, с кем вы общаетесь, о чём вы говорите, особенно с теми, кто на сегодняшний момент выбрал путь служению режиму в плохом смысле этого слова. С этими людьми нужно быть очень осторожным: мило, аккуратно, деликатно общаются, а потом мало-мальское ваше слово используют против вас. Хотя ещё в принципе революционеры, ещё те, кто Александра II взрывали (народовольцы), уже тогда писали рекомендации своим товарищам: не давайте показаний до суда, не давайте, не будьте дурачками. Зачем заранее сдавать свою позицию, зачем давать возможность трактовать ваши слова, как угодно? А всё хорошее забывается. То, что ноги Александру II оторвали – это все помнят, а какие рекомендации давал Желябов своим товарищам – с этим сложнее, потому что надо читать литературу, переписку.

Да, до конца этого режима мы у него под колпаком! Ну, уж если и так до конца жизни под Богом ходить, то уж вниманием нынешних правоохранителей мы как-нибудь постараемся не оцарапаться. Наше Дело правое – Небо за нас!

В заключении (как бы двусмысленно это не звучало) признаюсь, что мне бы очень хотелось, послушайте внимательно, чтобы моя помощь ВО ВМЕНЯЕМЫХ МНЕ ДЕЯНИЯХ не пригодилась никому. Но если так сложится, что большая часть граждан решит провести самые радикальные перемены в стране и достоверно убедится, что они действительно этого хотят, а человека, готового организовать такие радикальные перемены, процессы и готового отвечать перед народом по итогам этих процессов, не найдётся – на меня можете рассчитывать. Как показывает опыт моего нахождения под стражей, организации граждан на законную деятельность даже из мест лишения свободы ничего не может помешать, если граждане сами этого хотят. Организации по закону, которой мы занимались, будем заниматься, законными путями помешать этому невозможно. А от незаконных путей нас теперь будет обязана защищать служба исполнения наказаний, дальше и глубже учреждений которой спрятать нас уже не получится. Так что просто пишите нам почаще, думайте, что и как пишите, и вместе с вами мы напишем роман о том, как жизнь в нашей стране меняется к лучшему. И если мы с вами хорошо потрудимся над нашим художественным романом, то он может стать и документальным.

Всем спасибо за любовь, за поддержку. Кто не понимает пользы нашего преследования (а она есть), кому из-за этого преследования стало чуточку грустно – займите себя Делом и порадуйтесь его результатам! За работу!

Подполковник ВВС Барабаш К.В.