В очередь!

Телеграмное,  такое телеграмное, сякое телеграмное.

«Непримеримые, радикалы, монархисты, социалисты, (коммунисты), одним словом, все защитники самых различных доктрин преследуют под разными ярлыками совершенно одинаковую цель: поглощение личности государством.

То, чего они одинаково горячо желают, - это старый централистский и цезаристский режим, государство, всем управляющее, всё регулирующее, всё поглощающее, регламентирующее малейшие мелочи в жизни граждан и увольняющее их таким образом от необходимости проявлять хоть малейшие проблески размышления и инициативы. Пусть власть, поставленная во главе государства, называется королём, императором, президентом, коммуной, рабочим синдикатом и т.д., всё равно эта власть, какова бы она не была, обязательно будет иметь один и тот же идеал, и этот идеал есть выражение чувств... (нации)».

Гюстав Лебон «Психология народов и масс».

И власть сейчас регламентирует нам всё. Почему? Она отвечает нашим желаниям или воспитывает нас в этом направлении?

Мой ответ:

Желающие диктатуры буржуазии и желающие диктатуры пролетариата желают одного - диктатуры?

Старая хлесткая  софистика. «А что такое деньги, я не знаю...» (с) - реакционеры это умеют. Всегда напоказ.

При том что в диктатуре самой по себе ничего особо хорошего нет, то таки да!

Но «давать порулить» взбесившимся с первого социалистического жирка: пааачему он не полноценный буржуйский жир, господа обездолившие нас коммунисты?! - худшее из возможного.

Вы так витиевато выражаетесь и в то же время не отвечаете на заданные вопросы.

Мой ответ:

Не шаблонами = витиевато. Но должен хоть кто-то и это .

Софисты, манипуляторы, работающие на наше моральное разоружение, выражаются не витиевато, повторю: зовущий Ленина и зовущий Пиночета хотят одного - диктатуры, и потому цена им одна.

Диктатуры, но совсем разного.

А вопросы прежде надо задавать.

Марина Кудимова:

МОЛИТВА В ЮРМАЛЕ

135 лет Николаю Асееву. Никто не вспомнил и более круглых его дат, что не удивительно. Вот пишет об Асееве А. Мошковский, ставший неплохим детским писателем. В 1943-м он учился в Литинституте на одном курсе с Георгием Эфроном. «Умер Асеев в 1963 году. Проститься с ним в Дубовый зал ЦДЛ пришло маловато народу, и мне было неловко: как быстро позабыли первого соратника главного агитатора, горлана-главаря страны его читатели...». Что ж тут неловкого?

Асеева, поэта безусловно одаренного, постигла участь всех писателей, соблазненных возможностью жить буржуазно, на все корки кляня политические истоки буржуазности. Талант довольно часто препятствовал программе. Но Асееву, и не ему одному, удалось программу перепрошить. Иначе как автор «Синих гусар» мог кропать такое:

Комсомолец – это слово

вечно юно, вечно ново.

Комсомолка – это имя

дышит чувствами живыми.

Смерть вождя потребовала новых усилий по моральному подтверждению завоеванных при нем премий, орденов, постов и жилплощадей.

Способствовало успеху только стабильное продвижение во тьму посмертного забвения.

Думаю, Асеев был сломлен не только удавкой конформизма – опасного для художника, возможно, за исключением гениев. Его душила вина за два самоубийства: близкого Маяковского, надежно прикрывающего тылы до определенного времени, и бесконечно далекой по всем «вводным» Цветаевой. Я не собираюсь возлагать ответственность за эти трагедии целиком на Асеева, как это делали многие. Но, по воспоминаниям Н. Павлович, она видела поэта в Дзинтари (что характерно, это Юрмала) молящимся  Казанской иконе Божией Матери. Асеев признался Павлович, что пытается замолить вину перед Мариной.

Про молитву такое же неизобретательное враньё («одна Павлович сказала»), как Сельвинский, на коленях выпрашивавший у Пастернака прощение.

Видят их такими, какими хотели бы видеть.

Каким Веллер хотел бы увидеть Хачатуряна («презренного колхозного гения», разумеется) у Дали. Предусмотрительно не уточнял, что это его злобная выдумка, а в реальности никакой встречи не было.

Приделывают свои стереотипы: колени, молитва.

Это выдает враньё.

А от личной антибуржуазности на страже политических истоков буржуазности - и вреда больше, и просто тошнее. (Это бы бескорыстие да на соответствующие цели.)

Кудимова вполне ниочемна уже в первой своей книге. Сколько после этого она вымучивала «загогулина-перегуляно» и джихадилась с верлибром? Но не про комсомолок, это алиби.

Мало кому сейчас нужен Асеев, но те, кому он нужен, решат дело не числом.

И Асеев от-слова-совсем не Маяковский эконом-класса, он именно Асеев.

Вообще, великодушная частичная реабилитация Маяковского целым Быковым, Асеева целой Кудимовой выбешивают конкретно.

Ребята-девчата, а вы хотя бы подозреваете, что в историю русской литературы всем кагалом и порознь войдёте как русские Гамсуны? Что судьи из вас и прежде были никакие, но сейчас вы судите-рядите по чистой инерции, а очередь на скамью исторических подсудимых - ваша? Маяковский же и Асеев будут признаны пострадавшими от белого морального террора?

(Это когда постперестроечное шапито будет закрыто по-настоящему, а не простодушными имитациями а-ля «запрет ипомеи» и прочие «запреты дискредитаций» и «закрытия ютубов».)

Но леший с вами всеми и порознь, другое хуже. Вас-то не жаль от-слова-совсем, но кто' вами - и теми, чьи интересы вы выражаете в, некоторым образом, культуре и искусстве - скоро сорок лет как был торжественно опьедестален как лучшие, талантливейшие и честнейшие, да так, чтобы имена отскакивали от зубов? Правильно: Пастернак, Ахматова, Цветаева, Мандельштам.

Какое будущее вы им гарантировали, услужливые медведы?.. В (маловероятном) лучшем случае - не самое лучшее.

Хотя и вопрос: кому, когда, зачем и для чего пригодились именно они? - в их случае тоже далеко не пустой вопрос.

Вячеслав Горбатый