Из жизни стриженых искателей геополитической шерсти

Напомним себе немного не так чтобы общеизвестного, но не представляющего секрета.

Жил да был, жил да был, жил да был один император, переделавший себя любимого в монархи из «просто» президента. «По праву» кровного родства с Наполеоном Бонапартом, не абы почему. «Так уж вышло», что первым президентом и последним монархом Франции оказалось одно лицо, весьма ловкое на обнуления неудобных обстоятельств, связанных с «мыборами»…

В итоге своего не сказать, чтобы краткого (1848 – 1870), руления целой Францией, захотелось и ему чего-то сопоставимого с похождениями основателя династии, т.е. предельно крупного. (Крымская война, ставшая для Второй империи успешной, на это тянула не вполне; тем более не столь знаменитые предприятия в Италии и Мексике.)

«Не допустить расширения Северогерманского союза на юг и запад» – вот это уже было бы что-то с чем-то. Да и время подоспело перекрыть внутренние косяки старым как мир способом – военным триумфом над врагом поизвечней…

И Луи-Наполеон принялся, что называется, «крыть ультиматом» августейших германских коллег Гогенцоллернов на тему, какие ещё вакантные европейские престолы эта – куда более поштенная – династия занимать вправе, а какие нет. Более-менее свободный на тот момент испанский, например. «Потому что потому».

Династическими «тудемо-сюдемо» второимперские понты не ограничились. Последним «ультиматом» стало требование, обращённое Вильгельму I Фридриху, будущему первому императору окончательно объединённой Германии: он «должен» был – держитесь крепче – дать письменное обещание «никогда не покушаться на достоинство Франции».

(В переводе с пафосного на общечеловеческий: сидеть как мышь под веником, боясь даже косо взглянуть на La Belle France. Обратно-таки потому что потому: обязались? – не вам решать, что есть покушение на достоинство, а что нет.)

Ответ железного канцлера Отто фон Бисмарка был предсказуемым: а не пошло бы ваше императорское величество на?..

Война стала ну ооочень неизбежной; второимперское не-место-для-дискуссий проголосовало за войну против Пруссии, которая была объявлена 19 июля 1870 года.

…Опуская военно-полевые подробности: аналогов не имеющее чудо-оружие – винтовка Шасспо и протопулемёты-митральезы – Второй империи не помогло. Пошла она по прусскую шерсть, а вернулась вчистую стриженой.

Это произошло тем вернее, что луи-наполеоновская Франция не имела не то, что «двунадесяти», но и одного-двух союзников, и не озаботилась их приобретением: расчёт был чисто на победное наступление, a la «Берлин за три недели».

(Курьёзно-своевременна в 2023 году такая подробность: возможность привлечения России на сторону Второй империи вообще не рассматривалось – Россия предварительным условием союза ставила отмену ограничений по военно-морскому строительству на Черном море по итогам Крымской войны.)

Мало того, что генеральное сражение сделало топоним «Седан» синонимом военной катастрофы, Ватерлоо, но без славы; в прусский плен угодил и сам Луи-Наполеон.

(Стоит добавить: армию, к чести своей, он возглавил лично, хоть и неважно.)

Национальной идеей Франции всерьёз и надолго стал – после потери Эльзаса-Лотарингии в результате капитуляции – естественно, реванш. Мрачной «духоскрепности» ещё долго только прибывало: гуглим «генерал Буланже» и «дело Дрейфуса», кто сомневается.

Да и прямой – она была бы третьей и, скорей всего, уже навсегда – реставрации всё тех же Бурбонов Франция тогда избежала, считай, чудом…

Флаг, предложенный французскими монархистами в 1873 году.
Но претендент, граф Шамбор, отверг даже это (только хардкор, только белое знамя Бурбонов!) – после чего Франция, имя имея в парламенте твёрдое монархическое большинство,  с перевесом в один голос, совершила долговременный (работает до сих пор) исторический выбор в пользу республики.

А в 1918 году французский реванш сбылся, став национальной идеей уже Германии. Чтобы в свою очередь («в очередь, сукины дети, в очередь!»(с) тоже сбыться через двадцать с небольшим лет.

И чтобы после (не сразу, а ещё через несколько особо памятных лет…) Европа зареклась от новых раундов перетягивания каких бы то ни было эльзас-лотарингий, сделав, в итоге, внутриевропейские границы символическими и обнулив национальные валюты.

Навсегда или всё же нет? – возможно, более-менее скоро узнаем и это.

Вячеслав Горбатый