Акция «Две гвоздики для товарища Сталина», проводимая дважды в год, 21 декабря и 5 марта, ещё не набрала десятилетнего стажа. Но незамеченной она не остаться не могла. И – ещё верней – не останется.
Вот её краткая хронология:
21. 12. 2010 г. Старт Акции. Первое возложение. Было возложено 4500 алых гвоздик.
05. 03. 2011 г. Акция прошла во второй раз. Возложено 3600 алых гвоздик.
21. 12. 2011 г. Акция состоялась в третий раз. Возложено 5050 алых гвоздик.
05. 03. 2012 г. Четвертый этап. Возложено 620 алых гвоздик.
21. 12. 2012 г. Пятый этап. Возложено 5660 алых гвоздик.
05. 03. 2013 г. Шестой этап. Возложено 4000 алых гвоздик.
21. 12. 2013 г. Седьмой этап. Возложено 5660 алых гвоздик.
05. 03. 2014 г. Восьмой этап. Возложено 2000 алых гвоздик.
21. 12. 2014 г. Девятый этап. Возложено 3500 алых гвоздик.
05. 03. 2015 г. Десятый этап. Возложено более 1000 алых гвоздик.
21.12. 2015 г. Одиннадцатый этап. Возложено 3000 алых гвоздик.
05. 03. 2016 г. Двенадцатый этап. Возложено 4000 алых гвоздик.
21. 12. 2016 г. Тринадцатый этап. Возложено 5300 алых гвоздик.
05. 03. 2017 г. Четырнадцатый этап. Возложено 6000 алых гвоздик.
21. 12. 2017 г. Пятнадцатый этап. Возложено 10 000 алых гвоздик.
05. 03. 2018 г. Шестнадцатый этап. Возложено 8 000 алых гвоздик.
21. 12. 2018 г. Семнадцатый этап. Возложено 13 500 алых гвоздик.
05. 03. 2019 г. Восемнадцатый этап. Возложено 8600 алых гвоздик…
Разумеется, статистика не самая актуальная, но и знать эти цифры не вредно. Национал- и просто либералы, т.е. те, для кого главная тема, проблема и троекратный ужОс не сталинского, а настоящего времени – тот факт, что в прошлом был Сталин (а все прочие темы и проблемы – мелочь в сравнении) – похоже, решили, что «с этим надо что-то делать…»
И вот на последнее возложение, 5 марта 2019 года, с парой демонстративно надломленных гвоздик является выкрикиватель привычных проклятий:
Что ж, с «живущих в сталинском страхе» – уже привычном – в 2019 году, как в 1989-м в новообретённом, – какой спрос. С убогих-то… Особенно если они с этого страха ловят кайф и вообще делают свою, хм, жизнь яркой и содержательной. «Пусть доживут свой век привычно…»
Есть ведь – «меньше, да лучше»(с) – и те, для кого Сталин – это историческая тема. Тема, актуальность которой совсем не в вопросах из разряда, был Сталин грузином, осетином, армянином или евреем, кто всё-таки и зачем убил Кирова, и где Мандельштам «настоящий»: в «Мы живём, под собою не чуя страны» или в «Когда б я уголь взял для высшей похвалы».
Вспомним, что 2019-й – год тридцатилетия созыва Первого Съезда Советов. Тоже прошлое, но поактуальней будет. Можно сказать: грабли, на той или другой модификации которых – ещё, вполне возможно, «придётся» поскакать…
Юрий Игнатьевич Мухин подробно объясняет, почему беспрецедентным это событие не было.
Что, кстати, позволяет догадаться о причине странного, «если не сказать больше»(с), возрождения – и действительно беспрецедентного нагнетания – темы 1937-го года через… полвека истории СССР! Плюс более чем через тридцать лет после XX съезда КПСС, однозначно осудившего и прочая и прочая – без каких-либо последующих попыток пересмотра и отмены решений. (Куда там! – из Мавзолея и то не забыли вынести тело «отступника от ленинских принципов и норм».) Что, казалось бы, ещё надо для уверенной Перестройки?..
Но дело в том, что в 1989-м началась – и, увы, состоялась – провалившаяся более чем за полвека до этого…
1937. Революция бездарных
В этом году будет 30 лет Первого Съезда Советов – даты, которая для тварей, захвативших в последующем власть в СССР, является такой же, как и 7 ноября для большевиков. С Первого Съезда Советов власть в СССР перешла тупым и подлым безответственным болтунам. «Революция бездарных» удалась!
А в 1937 году «революция бездарных» оглушительно провалилась.
Осенью прошлого года у группы оппозиционеров созрела мысль создать нечто вроде спектакля со взглядом участника событий 1937 года на те события, и снять этот спектакль в виде коротких роликов. Началось все бодро, мне поручили писать саму пьесу, я её написал, а дальше было, «как всегда». Дело застопорилось «из-за отсутствия финансирования».
Текст остался, лежит у меня в компе и лежит, и я решил его дать к выходным на сайте – не пропадать же довольно объёмной работе?
У пьесы пять актов, но давать их по акту – это сильно дробить в целом художественное произведение. С другой стороны, оно-то художественное, да на очень сложную тему, и давать всё сразу (без перерыва на буфет), тоже не видится правильным. Поэтому в преддверие пятницы и выходных я разбил пьесу на две части с тем, чтобы дать их в пятницу и субботу, окончив окончание чтения на воскресенье.
Но поскольку главный персонаж пьесы – Лаврентий Павлович Берия, то я хочу предварить текст довольно интересными свидетельскими показаниями о том, кем был Л.П. Берия, и как народ его видел. Это свидетельства ветерана атомной промышленности, в те годы рядового инженера, Нинель Эпатовой. Надо сказать, что я вот таких воспоминаний ни о ком не встречал – ни об учёном, ни о политике.
В 1949 году, когда мы выходили на максимальную мощность, приехали Курчатов и Берия. Приходили они и в нашу лабораторию. Берия тогда был совсем не таким, каким его сегодня изображают. Весь замученный, не выспавшийся, с красными глазами, с мешками под глазами, в задрипанном плаще, не очень богатом. Работа, работа, работа. На нас, красавиц, даже не глядел. В первый день приехал, вышел из машины и попу трет: «Какие у вас паршивые дороги!» На другой день приходит – хромает: лег спать, а под ним сетка провалилась кроватная. И никого за это не посадили.
А потом сдавали в Течи первый деревянный театр. (Челябинск-40 – это поселки Татыш и Течь, старинные русские поселения, между ними сколько-то километров). Все съехались: расконвоированные заключенные, заключенные под конвоем, ИТР, охрана, Музруков и Берия собственной персоной. Его шофер дремлет, а задрипанный плащ Берии – тот же самый, в котором он в первый раз приезжал – лежит в машине. Торжества кончились, Берия возвращается к машине, а плаща нет. Подрезал кто-то. И тоже никого не посадили. Такое впечатление, что ему вообще было на все наплевать, кроме работы.
Итак, давайте теперь текст пьесы.
1937. РЕВОЛЮЦИЯ БЕЗДАРНЫХ 1
(трагедия в пяти актах)
АКТ 1
Экран мутный, звучит аккорд сигнала сирены «Скорой помощи», сквозь муть пробивается мигание её «люстры», смутные силуэты врачей и санитаров.
Голоса за кадром: Скорее всего инфаркт. Так прямо сказать нельзя. Вскрытие покажет… Нет, его поздно везти в больницу, он уже давно умер. Нет, мы трупы не возим… (хлопает автомобильная дверь). Этот инфаркт сегодня уже и молодых не жалеет.
Резкая, внезапная полная темнота и тишина. Затем в центре экрана светящаяся точка, которая расширяется и расширяется на весь экран, который становится ослепительно белым. И уже иной голос:
Дежурный: Спокойно, спокойно, не волнуйтесь! С вами всё хорошо…
Историк: (восклицает) Я не чувствую ни рук, ни ног!
Дежурный: Не волнуйтесь! Это естественно! Главное – не волнуйтесь!
Историк: Как не волнуйтесь! У меня ампутировали руки и ноги?
Дежурный: Да не волнуйтесь вы так, просто вы в другом мире и у вас вообще нет тела.
Историк: Как нет тела? Нет тела, а я всё слышу? Я что – в раю?
Дежурный (смеётся) можете считать и так, главное, не волнуйтесь. Вы сейчас начнёте как бы видеть…
Историк: Почему «как бы»?
Дежурный: Потому, что это совершенно иной процесс, основанный на совершенно иных свойствах материи.
Историк: На каких «иных»?
Дежурный: Вы кем были по образованию и по профессии в том мире?
Историк: И по образованию, и по профессии я был историком, писал диссертацию…
Дежурный: Понятно, гуманитарий. Тогда вы сейчас не поймёте меня. Не волнуйтесь, вы всё узнаете и всё поймёте, но со временем. А сейчас не волнуйтесь, сейчас вы начнёте видеть.
Яркость света падает и на экране появляется ангел с крыльями.
Историк: О, боже! Это ангел!
Дежурный: (смеётся) Да не ангел я! Я точно такой же, как и вы, у меня тоже нет тела. Поэтому вы видите во мне того, кого ожидаете увидеть. Вы ожидали увидеть ангела, вот вы его и увидели, а на самом деле я не ангел, ангел – это образ в вашем воображении. На самом деле меня скорее можно назвать дежурным, поскольку сегодня моя очередь принимать прибывающих к нам…
Образ ангела немедленно меняется на образ охранника у турникета, в синей робе и бейсболке, с дубинкой в руке и с надписью «security». Охранник смеётся:
Прекратите угадывать! А то я сейчас вам скажу, что просто присутствовал при ваших вторых родах, и вы представите меня в образе акушерки. Представьте меня в образе какого-либо вашего коллеги, с которым вы беседуете без напряжения и волнений.
Образ охранника расплывается и исчезает, появляется кофейный столик, Историк и Дежурный сидят за ним, перед ними чашечки кофе.
Дежурный: Молодец! Вот это прекрасно! Вот так можно спокойно поговорить за чашечкой кофе, который вовсе не кофе, а ваше воспоминание о кофе.
Историк: Простите, у меня в голове страшный сумбур, я ничего не понимаю…
Дежурный: Вот поэтому здесь у нас всех прибывающих встречают дежурные, иначе из-за этого сумбура вы можете свихнуться и тогда с вами придётся долго возиться.
Историк: Простите, дайте я попробую восстановить события. Итак, эти бездельники-студенты практически не явились на лекцию, я был страшно зол, возвращался домой и вдруг мне стало плохо… Я умер?
Дежурный: Умерло ваше тело, а вы не только живёте, но и попали к нам. И вот с этим вас надо поздравить.
Историк: А я мог попасть ещё куда-то?
Дежурный: Да, могли, но давайте пока не будем об этом.
Историк: И кто я сейчас?
Дежурный: Тут две стороны медали. С человеческой стороны вы сейчас это ваше сознание – ваши память, интеллект, эмоции. Если вам это будет проще понять, то вы то, что в религиях называют душой. А с физической стороны… как бы это описать понятнее… вы то, чем являются образы, память, интеллект компьютера – вы свободно перемещающийся в пространстве отпечаток структурированного поля.
Историк: Про физическую сторону я ничего не понял.
Дежурный: В этом нет ничего ни странного, ни страшного – всё поймёте со временем. Сейчас это не главное, не надо пытаться сразу всё понять, сейчас вам необходимо обвыкнуть к своему новому состоянию. Сейчас главное – не перегрузить вас, как перегружают компьютер, – не перегрузить, чтобы у вас не произошёл сбой программ – не выскочил синий экран.
Историк: Вы будете моим руководителем?
Дежурный: Нет, я ваш помощник до тех пор, пока вы, как говорится, не встанете на собственные ноги. У нас все равны, поскольку все создали себя сами, то есть при жизни в теле воспитали в себе такую мощность своей души, которая позволила душе после смерти тела подняться сюда, к нам. Тут ни у кого нет власти ни над кем. Есть авторитеты, но вы же понимаете, что будете ли вы считать кого-то авторитетом, будет зависеть только от вас.
Историк: Но я ничего не делал, я не верю в бога, я не ходил в церковь и даже Кришну не славил!
Дежурный: Правильно делали, иначе вы бы к нам не попали. Но вы хотели, чтобы все люди жили хорошо? Вы боролись за справедливость всех? Вас волновало справедливое устройство общества?
Историк: Это да! Меня и из МГУ за это выгнали, и ещё из одного университета, судили, как экстремиста.
Дежурный: Вот вы и у нас. А если бы вы думали только о себе, о своём личном счастье, то могли бы все церкви свечками завалить, а к нам бы не попали.
Но для вас это уже всё в прошлом, не думайте об этом, вам сейчас главное успокоится. Сейчас у вас полезут мысли о ваших близких, которым вы уже ничем не поможете, о…
Историк: (перебивает) Вы сказали, что я мог попасть ещё куда-то? В ад?
Дежурный: (как бы взвешивая, стоит ли поднимать эту тему) Вообще-то, хуже ада. Вы попали бы в условия сенсорной депривации, проще говоря, вы оказались бы заживо погребённым навечно. Вы бы были живым, но без возможности что-либо воспринимать, как-либо действовать, с кем-либо общаться. Вы бы служили нам флэшкой с информацией обо всём, что вы при жизни в теле накопили в своей памяти.
Историк: Что-то я плохо себе это представляю…
Дежурный: Это хорошо. Хватит вам ужасов в день смерти тела, даже с учётом того, что ваша смерть – смерть вашего тела – была лёгкой.
Историк: Кстати, а кем вы были до смерти и как умерли?
Дежурный: Я был крестьянином в Индии, к середине XIX века англичане обложили нас такими налогами, что крестьяне начали умирать от голода. И тогда я присоединился к антибританскому восстанию сипаев, я считал власть англичан не справедливой. Я защищал Дели, в рукопашной схватке убил двоих английских солдат и ранил офицера, но и сам был ранен штыком в голову, меня без сознания взяли в плен, а потом расстреляли, привязав к жерлу пушки.
Со мною тут долго возились, пока я пришёл в себя. Тогда мы ещё не догадались ввести службу дежурных.
Историк: А как вы, индус, выучили русский язык?
Дежурный: (улыбаясь) Так ведь мы с вами не разговариваем – нам нечем ни говорить, ни слушать. Мы с вами напрямую обмениваемся мыслями и образами. Здесь у всех один язык – язык прямого обмена информации, который вы воспринимаете, как наш разговор на русском языке.
Историк: Что-то у меня голова кругом идёт.
Дежурный: Вот поэтому я с вами. Мне сейчас надо отвлечь ваши мысли на что-то вам знакомое. Мы тут нашли методику приёма новичков, и для того, чтобы вновь прибывшие не потеряли адекватность, мы как бы продолжаем их жизнь в теле. С этой целью занимаем их проблемами, которые они тогда не окончили, а для этого сводим их с теми душами, с которыми они могли бы эти проблемы обсудить. Вы о чём думали перед тем, как потеряли сознание? Я имею в виду вашу работу, а не разгильдяев-студентов.
Историк: Я (пытается вспомнить) пытался написать работу о репрессиях у нас в стране в 1937 году, у нас их называют сталинскими репрессиями.
Дежурный: Прекрасно, прекрасно! Я, правда, не представляю, о чём вы говорите, но Сталина тут все прекрасно знают. Я сейчас попробую понять, чем он занят. (У Дежурного становится отсутствующий взгляд, он как бы всматривается вдаль)… Нет, со Сталиным не получится, он сейчас только начал работу и его нельзя отвлекать. С ним вы поговорите когда-нибудь потом, если это вас ещё будет интересовать. А кроме Сталина в то время были люди, которые могли бы вам рассказать об этих репрессиях?
Историк: (удивлённо) Сталин в раю??
Дежурный: (не менее удивлённо) А где же ему быть? А кроме Сталина, кто ещё может знать о репрессиях?
Историк: Ну, не знаю… Может Берия? Но вряд ли он у вас…
Дежурный: Как это – вряд ли? Он у нас, и хорошо известен всем. Я просто не знал, что Берия как-то связан с репрессиями, я, честно говоря, вообще про эти репрессии первый раз слышу. Подождите, я попытаюсь связаться с ним (взгляд Дежурного снова становится отсутствующим)… А вот Берия уже перегрелся, ему самому нужен отдых – ему нужно отвлечься от решаемой проблемы и временно, с целью дать отдых своему интеллекту, переключится на другую тему. И воспоминания о его жизни в теле дадут ему прекрасно отдохнуть. Так, что вы вполне можете с ним побеседовать, это пойдёт на пользу и ему, и вам.
Если не возражаете, то мы сейчас переместимся к Берии…
Историк: А это уместно?
Дежурный: Вполне уместно. Представьте, что вы взяли меня за руку. Представили? Тогда вперёд!
Смена сцены.
Кабинет в стиле 40-х, за столом сидит Берия в белой рубахе и чёрных нарукавниках, перед ним возникают Дежурный и Историк.
Дежурный: Товарищ Берия, я дежурный по приёму новичков. Сообщаю вам, что индикатор уже давно показывает, что вы перегрелись и вам необходимо отдохнуть.
Берия: (досадливо) Да знаю я!
Дежурный: Товарищ Берия, у меня есть право в этом случае отвлечь вас и поручить вам работу по приёму новичка! Он историк, и у него последние мысли в теле были о каких-то сталинских предвоенных репрессиях. Он говорит, что вы о них знаете и можете с ним переговорить.
Берия: (вздыхает, с сожалением откладывает в сторону лежащие перед ним бумаги, встаёт, снимает нарукавники, снимает со спинки кресла и надевает китель маршала СССР, садится, водружает на нос пенсне и обращается к Историку) Ну-с, молодой человек, садитесь… нет, садитесь ближе – за стол… и сообщите, что же вас интересует?
Дежурный: Ну, я пока свой долг исполнил и убываю. Когда закончите, дадите мне знать, я покажу новичку, как подзаряжаться энергией.
Историк: (озирается) Это всё мне кажется?
Берия: Разумеется!
Историк: Я, честно говоря, всё еще не верю, что я говорю с Берией… кроме того, я ошарашен своей смертью… но если вы это действительно Берия, то меня, конечно, будет интересовать всё.
Берия: Я, конечно, не против поговорить с вами и даже обязан это делать, но здесь у вас будут совсем иные интересы, поэтому установление истинности событий чуть ли не вековой давности, для вас будет не более, чем развлечением… Да… Но о том, как вы будете здесь жить и чем заниматься, об этом вам ещё рановато сообщать, поэтому задавайте вопросы по, как вы их называете, «сталинским предвоенным репрессиям».
Кстати, а почему вы их называете «сталинскими»? Когда Хрущёв их назвал «сталинскими», то это было понятно, но вы-то, историк, почему их так называете?
Историк: Ну это же естественно! Они ведь проводились под руководством Сталина!
Берия: Постойте, постойте! Для того, чтобы кем-то в государстве руководить, необходимо иметь властную должность. А какую должность имел Сталин в те годы?
Историк: Ну он же был вождь!
Берия: А что – в СССР была такая государственная должность – вождь?
Историк: (замялся) Формально не было, но вы же знаете, что фактически она была…
Берия: Как это – «не было, но была»? Нет, я не готов отвечать на вопросы, не будучи уверенным в том, что вы понимаете о чём говорите. Поэтому я начну с того, что вы и без меня обязаны знать, по крайней мере, я буду понимать, что мы говорим об одном и том же. Итак, я вас проэкзаменую. Кто имел высшую власть в СССР?
Историк: Партия, политбюро…
Берия: Это и так, и не так. Высшей законодательной властью Советского Союза был Верховный Совет СССР, но да – депутаты от ВКП(б) – коммунисты – имели в Верховном Совете большинство, а посему можно говорить, что партия имела власть. А кто был главой законодательной власти – кто был главой Советской власти? Кто был Председателем Президиума Верховного Совета?
Историк: (вспоминая) От революции и, кажется, до 1919 года его возглавлял Яков Свердлов, а после него – Михаил Калинин.
Берия: Правильно. Но тогда почему репрессии «сталинские», а не «калининские»?
Историк: Ну, законодатели настоящими руководителями не считаются…
Берия: Это так, однако именно Верховный Совет назначал тогдашних министров (они тогда назывались народными комиссарами) и главу страны – Председателя Совета народных комиссаров – Совнаркома, и именно Верховный Совет издавал законы, которыми глава страны обязан был руководствоваться. Так, что ваш ответ может быть принят только условно.
Ну, ладно, СССР руководил Совнарком, а кто был его председателем не вспомните?
Историк: Председателем Совнаркома, с начала и по 1924 год, был Владимир Ленин, а после него… кажется, Молотов.
Берия: Нет, вы забыли – после смерти Ленина по 1930 Председателем Совнаркома был Алексей Рыков, и только после него, по май 1941 года, то есть во время указанных репрессий Председателем Совнаркома был Вячеслав Молотов.
Вот персонально все высшие руководители СССР по май 1941 года – Калинин и Молотов! И других руководителей государства в СССР больше не было! Должность вождя в СССР отсутствовала, следовательно, репрессии, о которых вы хотите узнать, необходимо называть либо «калининскими», либо «молотовскими».
Историк: Но Сталин же руководил партией!
Берия: Ну и что? Партия – это не государство, репрессии вела не партия, а государственные органы, а Сталин не мог давать никаких команд государственным органам, поскольку не занимал никакой государственной должности.
Да и партией Сталин не руководил! У партии не было единоличного руководителя!
Историк: Вы меня запутываете!
Берия: А, что тут непонятного? Партией руководили съезды партии, которые собирались раз в четыре года. А для непосредственного руководства партией съезды избирали Центральный комитет, по-моему, в то время ЦК был численностью около 100 человек. ЦК – эти 100 человек – руководили партией непрерывно и непосредственно, ЦК состоял из видных партийных и государственных деятелей, руководившей партией в республиках и областях. Текущие вопросы члены ЦК решали по почте – им телеграфом посылались вопросы для голосования, и они голосовали. Но это были простые вопросы типа «кого-то ввести в члены ЦК», «кого-то вывести», а более сложные вопросы, требующие коллективного обсуждения и выслушивания мнения друг друга, решались общим собранием членов ЦК. Эти собрания назывались пленумами ЦК, и члены ЦК собирались в Москве на пленумы ЦК минимум раза три в год.
Так вот, чтобы эту работу ЦК технически организовать, Центральный комитет избирал пятерых секретарей партии, и из самого названия этой должности – «секретарь» – вам должно быть понятным, что секретари сами ничего не решали – они исполняли решения этих 100 человек – членов ЦК.
И Сталин был одним из пяти этих секретарей, правда, до начала 30-х его звали Генеральным секретарём, но потом Сталин настоял, чтобы и это звание убрали, и он был простым секретарём – равным по власти остальным четырём секретарям.
Историк: Простите, но получается, что Сталина вождём начали называть когда-то потом…
Берия: Ни в коем случае! Сталина начали называть вождём не только партии, но и всего Советского народа уже в начале 30-х. Сначала, конечно, его начали называть вождём и славить (куда уж тут деться) высшие руководители партии и народа, за ними низшие, а за ними уже и вся партия, и весь народ. Вернее, подавляющая часть партии и народа, поскольку было достаточно много и тех, кто ненавидел и Советскую власть, и, соответственно, её вождя – Сталина.
Я сам в Грузии и во всём Закавказье вывешивал портреты Сталина и устанавливал его бюсты, и по-другому было нельзя – меня бы не поняло моё окружение – большинство местных партийных и государственных функционеров, большинство членов партии, – меня не поняло бы большинство народа. Все они решили бы, что я враг Сталина, следовательно, я их враг! Потому, что бюст Сталина, портрет Сталина – это олицетворение Советской власти. Если бы я высказал неуважение к Сталину, меня бы сразу спросили – ты что? Против Советской власти?? Ты враг народа?!
Историк: Подождите о врагах народа. Мне не понятно, почему именно Сталин?! Почему его выбрали вождём?
Берия: Его никто не избирал вождём, Сталина стал вождём сам!
Историк: Но как это можно сделать – как можно стать вождём, не имея должности, с которой можно командовать??
АКТ 2
(то же место действия)
Историк: Но как это можно сделать, не имея должности, с которой можно командовать?? (Историк продолжает как бы для себя.) Гитлер был вождём немцев потому, что был главой нацистской партии и канцлером – главой государства Германия. Муссолини был вождём итальянцев потому, что был главой фашистской партии и главой правительства Италии, у него даже официальный титул был: «Его Превосходительство Бенито Муссолини, глава правительства, Дуче фашизма и основатель империи». А Сталин был всего лишь одним из пяти секретарей, чуть ли не секретарём-машинисткой…
Берия: (засмеялся) По-моему, где-то в 1932 году, по поводу заключения какого-то договора в Москву приезжал министр иностранных дел Польши Бек, так вот он не захотел встречаться со Сталиным, поскольку это опозорило бы Польшу – как он целый министр Польши, мог переговаривать с неизвестно кем – с каким-то секретарём?
Историк: Ничего не понимаю! Как стать вождём, не имея никакой должности вождя? После Сталина был Хрущёв, Брежнев, Андропов, Черненко, наконец, пресловутый Горбачёв, они занимали порою по несколько государственных должностей, Горбачёв даже президентом был! Но их никто не считал вождями, а вы говорите, что Сталин был вождём безо всяких государственных должностей! Как он им стал? Не понимаю!
Берия: (улыбаясь горячности историка) Да, этот вопрос – это камень преткновения для очень многих… Прежде всего вам надо понять, что в тогдашнем СССР было коллективное управление, то есть решение по нужному для организации вопросу принимали голосованием несколько человек, как в политбюро, или больше сотни человек, как в ЦК. Но прежде всего нужно было выработать это решение – найти, как решить этот вопрос.
Историк: (начиная догадываться) Нужно было сформулировать вопрос, за который все проголосуют?
Берия: Естественно! По идее, это решение обязан был искать каждый член коллективного органа, но ведь это же работа, это же надо тратить время. Чтобы изучить вопрос, нужно читать учебники и научные работы, изучать статистику, изучать настроение людей и прочее, прочее, прочее. А многим, очень многим членам ЦК, заниматься этим не хотелось, им хотелось развлекаться, на охоту ходить, на рыбалку, а потом прийти на работу и проголосовать за что-то или что-то подписать, и считать, что они и есть руководители. Но сначала необходимо, чтобы кто-то написал эту бумагу, за которую надо проголосовать, или её подписать.
Вот Сталин и был тем, кто искал решения за всех. Нет, не только он, другие товарищи тоже предлагали свои решения. Но Сталин предлагал самые правильные решения, и за эти его решения всё чаще и чаще голосовали члены и ЦК, и Политбюро.
Историк: Но почему?
Берия: Потому, что Сталин работал, как вол, Сталин самообразованием достиг уровня, который вряд ли кто-то достиг в мире. Вот смотрите, Сталину передавали книги, вышедшие в СССР, и он сам заказывал книги по различным отраслям знания, у него в библиотеке на даче было более 30 тысяч книг! И всё эти книги он изучил, или, по меньшей мере, прочёл или просмотрел! И работал, как вол, во имя Советского Союза, для того, чтобы сделать народ счастливым как можно быстрее.
Кстати, вы знали, что Сталин под грузом всех тех дел, которые на него валили товарищи, трижды просил ЦК отпустить его с должности Генсека и послать куда-нибудь секретарём областного комитета партии? Слышали? Так вот, ЦК его не отпустил! Члены Центрального комитета партии не представляли, как они будут без Сталина – без того, кто найдёт наилучший выход из любого положения. Без того, кто будет работать за них!
Мы же в то время в мире были во вражеском окружении, потерпи мы поражение и нас бы всех (я имею в виду членов ЦК) просто повесили.
Историк: Вы сгущаете краски.
Берия: Отнюдь! Вам это надо запомнить и понимать – до победы во Второй мировой войне, до 1945 года мы в мире были изгоями, на нас смотрели, как на преступников, если бы мы потеряли власть, то лишились бы жизни немедленно. Это надо понять и для того, чтобы понять, откуда в СССР так много было лиц, начавших шпионить для других государств, откуда так много предателей. Они заранее готовили себе местечко в случае поражение СССР в войне, а в победу в войне верили только мы, назовём нас сталинцами. Остальные считали, что в случае крупной войны, СССР ждёт судьба царской России, которая не сумела выиграть войну даже с вдвое более слабой Японией.
Историк: Извините, что ещё раз перебью. Пока не надо о предателях, мне не понятно, ведь Сталин был вождём в партии, а при чём тут государство? Как он управлял не в партии, а в государстве?
Берия: Правильный вопрос. Поскольку мы находились во вражеском окружении, то в СССР была диктатура партии. Для многих диктатура – это пустое слово, а чтобы понять, что оно значит, нужно и понять механизм, каким эта диктатура осуществлялась. А в СССР она осуществлялась с помощью специального органа в партии – Политбюро. Персонально членов Политбюро (а их было около 10 человек) избирал Центральный комитет.
И любой мало-мальски важный государственный вопрос сначала поступал для решения в Политбюро…
Историк: Не партийный, а государственный вопрос?
Берия: Вот именно, партийный орган решал не только партийные, но и все государственные вопросы!
Правда, персональный состав Политбюро имел принципиальную особенность – официальный глава страны, председатель Совнаркома (Совмина) всегда был членом Политбюро и, кстати, именно он и председательствовал на его заседаниях. Мне ещё приходилось докладывать на заседаниях Политбюро, когда председательствовал Молотов, а Сталин ему бумаги подавал. Глава Советской власти, председатель Президиума Верховного Совета СССР (при мне это был Калинин), также обязательно был членом Политбюро. Ну и членами Политбюро, как правило, были и наиболее выдающиеся на тот момент государственные деятели, среди них и один секретарь ЦК, само собой, тогда это был Сталин.
Историк: Но получается, что это был не партийный орган, а государственный!
Берия: Партийный, поскольку ведь все были членами одной партии, и всех на государственные должности выдвигал ЦК.
Так вот, государственный вопрос рассматривался, и если он мог быть решен Политбюро на основании действующих законов, то Политбюро находило решение и передавало его для исполнения находившемуся в составе Политбюро Председателю Правительства СССР – Молотову. А если вопрос требовал изменения законов Советского Союза, то решение, найденное Политбюро, передавалось для исполнения председателю Президиума Верховного Совета – Калинину, и Верховный Совет издавал соответствующий указ, либо изменял или принимал новые законы, утверждая их впоследствии на съезде Верховного Совета.
Историк: Таким образом получалось, что глава СССР, перед тем, как рассмотреть вопрос со своими министрами на заседании Совета Министров, сначала рассматривал его с товарищами по партии на Политбюро.
Берия: По своей сути это было именно так, но об этом мало, кто знал или догадывался.
Дело в том, что решения Политбюро оформлялись протоколами, выписки из них посылались исполнителям, но исполнители не имели права ни хранить эти выписки при себе, ни сообщать об их содержании кому-либо. Исполнители действовали на основании своих должностных полномочий не партийных, а государственных деятелей, и действовали от своего имени, как государственные деятели. Таким образом, партия – её ЦК, а точнее, даже Политбюро – руководила всем, но формально партия была как бы ни при чем, и формально Конституция страны не нарушалась.
Историк: Но ведь это оригинальнейший способ управления! Это «ноу-хау»!
Берия: Жизнь заставила! Любая страна, самая демократическая, в случае опасности превращается в диктатуру. И мы тоже осуществляли диктатуру, правда не одного лица, а партии, – диктатуру, по меньшей мере, 100 человек членов ЦК. Но вот, что вам нужно четко понять, – органом государственной диктатуры ВКП(б) в СССР было Политбюро! Есть у партии Политбюро – есть диктатура партии, нет Политбюро – нет диктатуры!
Это вам особенно важно понимать, поскольку именно за попытку упразднить диктатуру партии в 1953 году был убит Сталин, и за это же убили и меня.
Если, конечно, вас этот вопрос интересует.
Историк: Разумеется интересует, разумеется! Но давайте сначала всё же закончим с репрессиями.
Берия: Давайте, тем более, что они тоже связаны с вопросом власти партии в СССР.
Но я хочу, чтобы вы отчётливо понимали строение власти в СССР, поэтому повторю: диктаторами в СССР были эти 100 членов Центрального комитета ВКП(б) – они были безусловной властью.
Да, за счёт ума и работоспособности Сталин был тем, кому эти члены ЦК верили, кого эти члены ЦК слушали, он был вождём и авторитетом у этих членов ЦК, но при этом властью в СССР были эти 100 человек. И верили они Сталину, и слушали его далеко не всегда.
Историк: Хорошо, я понял и запомнил, а теперь вопрос: зачем нужны были репрессии, а если они были нужны, то почему они были начаты в 1937 году? Почему не раньше? Скажем, в 1929 году была начата коллективизация, в начале 30-х был голод на Украине и в казачьих областях, было недовольство людей, так почему репрессии были начаты не тогда?
Берия: Хороший вопрос (Берия ненадолго задумался).
В 1933 году в Германии к власти пришёл Гитлер с нацистами. Так вот, вы этого не знаете, поскольку, как я слышал, сегодня в России запрещено изучать историю, в частности под запретом программная книга Гитлера «Майн кампф»…
Историк: Это так, но и сегодня найти эту книгу не проблема, причём, не только историку.
Берия: Ну, тогда вы должны знать основную идею Гитлера, с осуществлением которой он собирался построить свой тысячелетний Рейх.
Историк: «Дранг нах остен!».
Берия: Да, Гитлер считал, что земля для немцев является насущной необходимостью, и эту землю немцам нужно отобрать не у французов и не у англичан – не в Западной Европе, и не британские или французские колонии, – а эту землю нужно отобрать у России.
Когда в 1933 году Гитлер стал канцлером Германии, то наше правительство официально запросило правительство Германии – стала ли теперь эта идея Гитлера начать войну с СССР официальной политикой Германии.
И немцы промолчали!
Историк: Вот-вот, почему же вы тогда не начали репрессии в год прихода Гитлера к власти – в 1933 году?
Берия: Дело в том, что по условиям мирного договора по итогам Первой мировой войны, Германии было запрещено иметь полноценную армию и современное оружие – немцы не могли начать войну, не вооружившись. Да, мы знали, что после прихода Гитлера к власти, немцы начали спешно вооружаться и увеличивать армию, но ведь и понятно было, что немцам потребуется время для этого. А вот сколько им надо будет времени для разработки оружия и вооружения, было трудно предсказать. Может пять лет, может, десять.
Правда, даже вне зависимости от сроков вооружения Германии, положение СССР всё равно стало ужасным.
Историк: Не было союзников!
Берия: Вот именно! У царской России в союзниках были Франция, Великобритания, а ведь это тогда были огромные империи, Япония была союзной, в составе Российской империи была часть Польши, а надо сказать, что к началу Второй мировой войны польская армия считалась сильнейшей армией Европы. Это сейчас, когда все знают, как поляки удирали от немцев в сентябре 1939 года, то в это не верится, а даже в начале того же сентября 1939 года многие военные специалисты считали, что польская армия разобьёт немцев и через пару недель после начала войны с немцами будет в Берлине.
Историк: Да, я слышал, что польский главнокомандующий Рыдз-Смиглы даже начал позировать для портрета, на котором он на белом коне въезжает в поверженный Берлин во главе польской армии.
Берия: Да. Было такое, но в данном случае главная проблема была в том, что мы были единственным в мире социалистическим государством, а все остальные были капиталистическими, то есть были нашими органическими врагами. И, кстати, в первую очередь врагом были пограничные Польша и Румыния, а Польша, если вы знаете, победила, тогда РСФСР в войне 1920 года.
Историк: Я как-то недооценивал Польшу…
Берия: Да что вы! Они же вместе с Румынией составляли военный союз против СССР – Малую Антанту. И мы реально опасались этих соседей.
Но дело даже не в них, а в том, что в 1936 году начался фашистский мятеж Франко в Испании. Причём, этот мятеж был открыто объявлен антикоммунистическим походом. Мы пытались оказать помощь этой, на тот момент даже не социалистической, а просто демократической Испанской республике, но мятежников тут же признали фашистские Италия и Германия и начали посылать в Испанию войска и оружие. И вот тут оказалось, что немцы уже имеют отличное оружие, особенно авиацию.
Испания потерпела поражение, причём, погибших в ходе трёхлетней гражданской войны испанцев, в процентном отношении было даже больше, чем погибших в ходе Гражданской войны у нас. Был убит каждый двадцатый испанец, включая женщин и детей. И, разумеется, фашисты убивали не столько в боях, сколько во время расправ над коммунистами и демократами в захваченных областях Испании. Фашисты были беспощадны и показали нам, СССР, особенно партийным руководителям всех рангов, что с нами будет в случае победы фашистов в СССР.
Вы должны понимать, как функционеры и активисты нашей партии начинали смотреть на всех потенциальных помощников фашистов – антикоммунистов – внутри СССР. Вы должны понимать, что победа фашистов в Испании взбодрила и вселила надежды в антикоммунистов в СССР.
Ну и нам, правительству СССР, стало понятно, что война может начаться в любой момент, что фашисты уже настолько сильны, что уже способны победить даже очень немалую европейскую страну. Мы, с одной стороны, бросили все силы на то, чтобы увеличить численность и вооружить армию СССР, но с другой стороны встал вопрос о том, что делать с «пятой колонной»?
Историк: С оппозицией, которая в случае войны нанесёт удар в спину?
Берия: Именно с ней. Предательство, как явление, и до Франко было известно, особенно славились предательством генералы и офицеры русской царской армии, но мятеж в Испании показал всю опасность этой «пятой колонны», которой, кстати, именно Франко или его генералы (уже не помню) и дал это название.
Историк: Я об этом знаю, у меня и статья об этом была. Фашистский мятеж начался в Испанском Марокко, откуда фашисты высадились собственно в Испании и двинулись на Мадрид четырьмя колоннами. А в это время сторонники мятежников в республиканском правительстве Испании и в его войсках подняли восстание против республики в поддержку мятежников.
Берия: Да, но тут надо понять особенность. К испанским мятежникам примкнула вся антикоммунистическая сволочь мира. Дело даже не в том, что на стороне испанских фашистов воевали белогвардейские офицеры и даже два белогвардейских генерала, но даже троцкисты подняли в Каталонии мятеж против Испанской республики.
Что нам было делать с антикоммунистами внутри СССР?
Знаете ли вы, что против врагов народа у нас в Уголовном кодексе в это время было две высшие меры социальной защиты – расстрел и высылка за границу? И раньше мы наиболее заядлых врагов выбрасывали из СССР. Ну, скажем, в 1929 году так выбросили за границу Троцкого. Но как теперь можно было высылать антикоммунистов за границу? Они ведь там будут создавать отряды для вооруженных действий у нас в тылу в случае войны. Они будут создавать «пятые колонны» за рубежом.
Историк: Вообще-то мировой опыт разделяет ваши опасения. Да, к примеру, в ходе Англо-бурской войны в Южной Африке ещё в самом начале ХХ века англичане создали концлагеря и заключали в них семьи буров – боровшихся с Британией голландских колонистов этого государства. Семьи буров заключали в лагеря, чтобы лишить войска буров разведывательных данных и продовольствия…
Берия: Кого-кого, а колонизаторов-англичан в мягкости не упрекнёшь, но ведь в данном случае это была не вспышка какой-то особой злобности английского правительства, а исключительно государственная целесообразность!
Историк: Но в этих британских концентрационных лагерях погибли 26 тысяч человек, в том числе женщин и детей, – каждый пятый заключенный.
Берия: Вряд ли такие смерти были целью англичан, если бы это было так, то буров бы просто убивали. Но повторю, вы просто прикиньте, сколько жизней британских солдат, да и жизней самих буров, вынужденных сдаться, было сохранено этой мерой!
Нет, обезвредить «пятую колонну» – это долг, это обязанность каждого правительства, действительно заботящегося о своем народе, а народы с правительствами, которые «пятую колонну» перед войной не давят, дорого за это расплачиваются. В Норвегии, к примеру, в момент высадки немцами десанта в 1940 году «пятая колонна» парализовала работу государственного аппарата и не дала провести мобилизацию, поскольку сторонник немецких нацистов Квислинг выступил по радио как глава нового норвежского правительства, вызвав замешательство в стране и армии. В результате норвежская армия отдала слабому немецкому десанту Норвегию почти без боя…
И это же было по всей Европе повсеместно. Немецкое вступление в Прагу сопровождалось активной поддержкой «пятой колонны» под руководством Гелена. В Словакии немцев поддержала «пятая колонна» под руководством попа Тисо, в Бельгии немцев встретила «пятая колонна» Дегрелля.
Историк: Да, многие страны перед войной репрессировали у себя «пятые колонны», но репрессии репрессиям рознь. Я знаю, что с целью обеспечения прочности тыла в войне с немцами англичане в 1939 году у себя на островах арестовали 20 тысяч человек сторонников фашистов, плюс более семидесяти тысячи своих граждан, выходцев из Германии и Италии. Но ведь англичане не расстреляли их, а только поместили в тюрьмы и концентрационные лагеря. То же и американцы, которые посадили в лагеря свыше 110 тысяч своих граждан, у которых была хотя бы одна восьмая японской крови. Да, и во Франции были арестованы и помещены в лагеря все немцы, даже антинацисты, и все подозрительные по связям с немцами.
Посадили в лагеря, но не расстреливали!
Берия: Во-первых, и расстреливали тоже, если ситуация, как в СССР, этого требовала. Причём, не только шпионов и лиц, могущих ударить в спину во время войны, но и просто отбросы общества. Когда в начале Первой мировой войны немцы подошли к Парижу, то французы безо всякого суда, просто по указанию агентов парижской полиции, всех воров, мошенников и даже хулиганов расстреляли во рвах Венсеннского форта. Заметьте, безо всякого суда и рассмотрения их дела, просто по наводке агентов полиции.
Но главное даже не в этом. Ни в одной из этих стран не было такой ожесточённой гражданской войны, какая была в СССР, не было столько по виду сдавшихся противников, которые как бы сложили оружие, но не отказались от реванша. Не было настолько подлой и злобной «пятой колонны».
Историк: Но это всё слова…
Берия: Почему слова? Разве вы проспали перестройку 1991 года? Когда в совершенно мирном СССР вдруг как бы ниоткуда появились тысячи предателей и своей клятве коммуниста, и своей присяге СССР. Откуда сразу выплеснулось столько воров и уголовников? Вы, что не понимаете, что репрессиям в те предвоенные годы были подвергнуты точно такие же преступники, как и те, кто пришёл к власти в 1991 году? Мы таких расстреливали, а вы таких славите.
Историк: Я не славил…
Берия: Поэтому вы и здесь, но много ли вас таких осталось?
Историк: Но давайте всё же об истории…
Берия: (раздражённо) Вы предали будущее своих детей! Мы за это будущее сражались, а вы его предали! (Опомнился.) Извините! Я не хотел обострять разговор, просто это нечаянно вырвалось. Давайте об истории.
(оба задумались, как бы восстанавливая ход разговора)
Историк: Значит Сталин боялся удара в спину СССР от внутренних врагов в случае войны?
Берия: Почему Сталин?? Впрочем, и Сталин тоже, конечно, боялся, но главное – этого боялась высшая власть в СССР – в первую очередь вот эти 100 членов Центрального комитета ВКП(б). Можете мне поверить – я был одним из них – с 1934 года я был членом ЦК. И для этого страха членам ЦК не нужны были никакие сталины, не нужен был никто, кто бы готовил им резолюцию для голосования.
Историк: Причина репрессий – этот страх коммунистов?
Берия: Да сколько было тех коммунистов, которые бы об этом задумывались? Коммунисты верили ЦК. Причина репрессий – это страх ЦК, причём, в тот момент ЦК боялся не только удара в спину во время войны, вернее, не столько этого удара, поскольку войны-то всё же ещё не было! (Берия задумался над тем, как это понятнее объяснить).
Историк: Чего же ещё?
Берия: Вам это не просто будет понять… Члены ЦК боялись коммунизма.
Историк: Как это??
Берия: Я же говорю, что это понять не просто. Дело в том, что коммуна – это весь народ, а не только партия, коммунизм он для всего народа, а не только для части народа, пусть даже эта часть назвала себя трижды коммунистами. Коммунизм – это значит, что власть в стране должна принадлежать всему народу, а не только партии.
А отсюда следовало, что пока власть в СССР принадлежит партии, мы коммунизм ещё и не начали строить – у нас пока революционный переходной период. Собственно, мы и вводили диктатуру партии где-то с 1918 года для того, чтобы не дать буржуазии вернуть себе власть в стране
И во второй половине 30-х Сталин считал, что время для строительства коммунизма уже пришло, что уже пора передавать власть ЦК всему народу, то есть Верховному Совету. Об этом не говорили и не писали, но ведь это означало, что ЦК, да и функционеры на местах должны лишиться диктаторской власти.
Историк: Вот оно как! Разумеется, член ЦК не могли это считать правильным!
Берия: Не так всё просто! Как можно было коммунисту сопротивляться коммунизму? Но отдавать власть неизвестно кому, члены ЦК тоже считали неправильным…
Историк: А вы? Вы тоже считали Сталина не правым?
Берия: Да, и я… Потом я понял Сталина лучше, но тогда считал, что в тот угрожающий момент истории было крайне неуместно лишить партию диктатуры. В конечном итоге, правы были мы – ЦК, а не Сталин. Не будь диктатуры партии, мы бы не выстояли войны с немцами. Да и практически со всей Европой.
Историк: А как Сталин технически хотел осуществить лишение партии власти?
АКТ 3
(то же место действия)
Историк: А как Сталин технически хотел осуществить лишение партии власти?
Берия: Скорее не столько лишение власти партии, сколько передачу власти всему народу. Для этого он лично написал новую Конституцию СССР с основой власти на всеобщих тайных и равных выборах. Эта Конституция и по сей день является наиболее демократической среди всех конституций мира. Так вот, уже эта Сталинская Конституция (она так называлась практически официально) уже поставила перед Центральным комитетом ВКП(б) тяжелейший вопрос – смогут ли члены ЦК на местах при таких выборах обеспечить в Советах, соответственно, во власти коммунистическое большинство?
И этот страх членов ЦК не менее, а, может, и более остро тоже выдвинул в повестку дня вопрос о «пятой колонне». Члены ЦК не могли допустить, чтобы эти антикоммунисты провели в Советы своих представителей.
И вот в средине 30-х проходил пленум за пленумом, и просто чувствовалось, как нарастает враждебность между членами ЦК и Политбюро. К примеру, Сталин или Молотов выступают на пленуме с докладами о деталях введения в жизнь конституционных принципов, о борьбе с бюрократизмом, а пленум молчит – никто докладов не обсуждает, как будто Сталин и не говорил ничего. А все выступающие говорят только о борьбе с внутренним врагом – с «пятой колонной».
Историк: Вон оно как… Я даже не предполагал, что причина репрессий может быть в «сталинской» конституции.
Берия: И в ней тоже. Но вы-то могли увидеть, что требование репрессий идёт не от Политбюро, не от секретариата партии, а прямо из ЦК?
Историк: Даже не предполагал…
Берия: Ну как же, ведь у каждой идеи есть автор. Кто автор идеи провести предупреждающие репрессии «пятой колонны» в СССР?
Историк: Я полагал, что это Сталин… Или вы.
Берия: (улыбнулся) Нет, не Сталин, и не я. Это был Роберт Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б). Это он начал требовать разрешить ему создать чрезвычайные тройки для уничтожения «пятой колонны». Он сделал себе на этом карьеру, ЦК ввел его даже кандидатом в члены Политбюро, его назначили наркомом сельского хозяйства, но он не захотел быть «столбовою дворянкой», а захотел быть «владычицей морскою» – стал активным участником антисоветского заговора. В 1939 году НКВД уже под моим руководством освободило свыше 300 тысяч человек, арестованных этими энтузиастами борьбы с «пятой колонной», – не за что их было осуждать.
Ну, а у Эйхе мы вскрыли столько доказательств предательства, что в начале 1940 года Военная коллегия Верховного суда, выслушав его дело, без колебаний приговорила его к расстрелу.
Жаль, не рассмотрел я тогда подлую личину своего друга Хрущёва, впрочем… (задумался) …тогда, возможно, этой личины и не было. Но, как бы то ни было, но именно Никита первым из всех секретарей обкомов и республик, принёс в Политбюро на согласование прошение о расстреле и осуждении тройкой в Москве и Подмосковье, я уж не помню, сколько тысяч уголовников.
Историк: (удивлённо) Уголовников тоже расстреливали?
Берия: (хмыкнул) С уголовников репрессии и начали. Только не «расстреливали», а приговаривали либо к различным срокам заключения, а если уж был очень матёрый «вор в законе» или шпион, или активный член «пятой колонны», то тогда и расстреливали. В любом случае Политбюро устанавливало пределы репрессий, выше которых на местах членов «пятой колонны» не могли арестовывать или расстреливать врагов, даже если они были.
Историк: Без этого вопроса не обойтись… Эти репрессии прочно связывают с вашим именем.
Берия: Это всё Никитка, чёрт бы его побрал, впрочем, чёрт его и побрал…
Это Никитка, под шантажом из США, заставил своих холуёв среди писателей, прессы и историков сделать главных злодеев СССР из Сталина, Вышинского, Мехлиса и меня. Хотя моё участие практически до конца 1938 года – до окончания репрессий, – в этом было не больше, чем у остальных членов ЦК. Я ведь в 1937 и 1938 годах был хозяйственным руководителем на Кавказе, я был главой Кавказа.
Историк: Но разве вы не были связаны с НКВД?
Берия: Когда это было? Да, во время Гражданской войны и после неё, когда требовалось подавить расплодившиеся банды Закавказья, да, я работал в ЧК – в спецслужбе – и даже был председателем ЧК всех закавказских республик, и даже получил наградной именной наган от Дзержинского.
Историк: Ого! Вы были по настоящим меркам не менее, чем генералом спецслужб!
Берия: Ну и что? Я всё время просил меня отпустить с этой работы и дать закончить высшее строительное образование. Я всю жизнь мечтал строить! Ведь это же такое удовольствие – видеть, как возвышается и служит построенный тобою (по твоему проекту или под твоим руководством) объект. Вот под моим руководством было спроектировано и построено здание Московского государственного университета на Воробьёвых горах. Только высота 240 метров! 37 лет это здание было самым высоким зданием в Европе! Будете оспаривать, что здание МГУ и сейчас является красивейшим зданием в Москве и символом Москвы?
Историк: (улыбаясь) Нет, не буду.
Берия: А работа в спецслужбе… да, она нужна, да, она важна, но какая радость возиться с этой мразью, с этими предателями? Им же и хочешь помочь, а они тебе лгут, изворачиваются, бессовестно валят вину на своих близких.
Вот вспомнил Пятакова. Был такой «вождь», работал сначала во главе госбанка, а потом первым заместителей наркома тяжёлой промышленности. У нас тогда вся промышленность управлялась из одного министерства. Мало того, что участник заговора, так ещё и так нагло вёл саботаж, что этот саботаж увидели даже американские инженеры, работавшие тогда у нас. Но не в этом дело.
Когда Пятакова арестовали вместе с другими участниками заговора (это было ещё до начала репрессий и судил их суд), то он попросил предоставить ему любую форму реабилитации, в частности, просил разрешить ему лично расстрелять всех приговорённых судом к расстрелу, включая собственную жену, которая тоже была арестована, но ещё не была осуждена.
Вот как к этому относиться?
Историк: Жён тоже репрессировали?
Берия: Если было, за что. Скажем, первой жене Ежова никто претензий не предъявлял. Правда, Ежов был пидарасом (мы это скрыли, чтобы не позорить партию), но формально это была его жена.
Но обычно жёны очень активно участвовали в заговоре мужей и очень редко каялись… Я вот почему-то вспомнил жену Бухарина, я ведь её и до ареста очень хорошо знал. Бухарина арестовали, судили открытым судом и расстреляли ещё до того, как меня направили на работу в НКВД СССР. А жену Бухарина осудили, и она была в лагере. И вот когда я уже стал наркомом НКВД, я почему-то решил в её дело вмешаться – найти какое-нибудь смягчающее обстоятельство, чтобы суд пересмотрел её дело и выпустил. Её этапировали из лагеря, привели в мой кабинет, я распорядился принести фрукты, чай, пирожные. Передо мною её следственное дело, а она не знала, что в их организацию был внедрён агент НКВД и что мы всё прекрасно знаем. Начинаю её расспрашивать о деле – ну покайся же! Покайся!! Я же хочу тебе помочь!
А она мне нагло лжёт в глаза! Дураком меня посчитала. Вернул её в лагерь…
Историк: И вам эта работа не нравилась?
Берия: А как эта работа может понравиться? Послушайте, начиная с 1930 года я был первым секретарем Закавказского крайкома, я развивал экономику Закавказья в два раза быстрее, чем в среднем СССР.
Я был инициатором всемерно развить нефтепромыслы Каспия, по моей инициативе, которую мне пришлось вбивать и в головы не верящих в это моих товарищей, Грузия получила металлургию – при мне заработал ферросплавный завод в Зестафони, и я начал строить металлургический комбинат в Рустави.
А Колхида? Ведь это были сплошные малярийные болота! Я завез на малярийные земли Колхиды эвкалипты и осушил болота. А чай, наш грузинский чай? Да, его начали разводить до меня, но ведь при мне производство чая увеличилось, если мне память не изменяет, раз в 60!
А Тбилиси! Ведь Тифлис всегда был грязной захолустной деревней, это ведь при моём давлении и руководстве Тбилиси получил канализацию, водопровод, мы построили множество дворцов и прекрасных жилых домов.
Как можно было сменить такую работу на должность наркома НКВД, пусть даже и всего СССР??
Историк: Вы не соглашались?
Берия: Меня дважды вызывали из Тбилиси в Москву и требовали согласиться перейти в НКВД. Во второй раз стали попрекать, что я не коммунист, но конечно, сыграла роль то, что я действительно видел беспомощность Политбюро. Члены Политбюро уже поняли, что Ежов, возглавлявший НКВД и как бы хорошо себя показавший вначале, на самом деле враг. Но у членов Политбюро на тот момент не было специалиста, которому они могли бы доверять, а я, к своему невезению, более десяти лет служил в ЧК, то есть, в их понимании я был специалист и мог прекратить ежовщину и разгромить её.
Историк: Как понять эту ежовщину? Что именно не нравилось Политбюро?
Берия: С мест шли многочисленные жалобы на неоправданные репрессии и на нарушение законности следствия. Жаловались люди, жаловалась Прокуратура СССР (это Вышинский). По требованию Прокуратуры СССР вышестоящие суды отменяли порою до 40% обвинительных приговоров, но это касалось только приговоров обычных судов, а вот приговоры, вынесенные чрезвычайными тройками, оставались неотменёнными хотя и по этим приговорам было больше всего вопросов.
Историк: Разве и обычные суды в этом участвовали?
Берия: Ну, а как же! Их же никто не отменял!
Историк: Но тогда зачем потребовались несудебные органы?
Берия: Какие «несудебные»?
Историк: Ну эти – чрезвычайные тройки.
Берия: А кто вам сказал, что это несудебные органы? Это были суды, но только для специфических дел. Они были предусмотрены Конституцией, закон об их создании и составе принял Верховный Совет СССР.
Историк: Простите, но тогда я не понял смысла органов правосудия. Если были суды, то зачем были нужны и ещё какие-то судебные тройки?
Берия: Понятно. Ну, что же давайте вкратце об этом. В СССР суды состояли из избранного на общенародных выборах профессионального судьи (получающего зарплату за то, что он судья) и двух точно так же всенародно избранных народных заседателей, имевших все права судьи. Народных заседателей было человек по 50-70 на каждого профессионального судью, в суд они являлись по очереди, и зарплату за время участия в судебном процессе они получали по месту основной работы – им оплачивали этот день, как рабочий.
Что важно, будущих судей и народных заседателей сначала выдвигали на собраниях трудовых коллективов, а эти коллективы не идиоты, которые бы из своего коллектива в судьи и заседатели выдвинули дураков или, скажем грубо, сопляков. Поэтому, в каких бы коллективах подобное выдвижение и ни происходило, но в судьи и народные заседатели выдвигались люди авторитетные и солидные – реальные судьи. Они не были идеалом, но до них далеко даже присяжным заседателям. Поверьте, с такими судьями в СССР были реальные суды, особенно по сравнению с тем, что сегодня творится в России, – с полным отсутствием в нынешней России судов в том смысле слова, которое люди в понятие «суд» вкладывают.
Историк: Да, сегодня в России судов просто нет, эти, с позволения сказать, судьи и не судят – они штампуют обвинения. Но зачем вам в таком случае нужны были ещё какие-то суды?
Берия: Вы должны учесть правосудие в странах, в которых есть реальная угроза смещения власти не путём выборов, а насильственным путём, скажем, путём революции. Суды судят за конкретное преступление, судьи рассматривают доказательства совершения этого преступления. Конкретное и совершённое! Это понятно?
Но ведь революционеры таких преступлений не совершают, – они накапливают силы. А когда накопят, то будет поздно что-либо предпринимать, – они победят. Практически всегда революционеров невозможно представить в суд, даже если вы точно знаете, что это революционер и он работает на революцию. Преступления этот революционер не совершал, потерпевших нет, а сам он соблюдает правила конспирации, поэтому вы и бумажки у него не найдёте в доказательство его преступной деятельности. Вот того же Сталина при царе 8 раз арестовывали и отправляли в ссылку. И ни разу не судили судом! Его 8 раз судил специфический суд – Особое Совещание при Министерстве внутренних дел царской России. Это Особое Совещание предупреждающе обезвреживало тех, на кого не было надлежащих для суда доказательств, и кого нельзя было отдать под суд за совершение конкретного преступления!
Такое Особое Совещание при Народном комиссариате внутренних дел было и в СССР, причём, оно просуществовало до 1953 года, когда по моему настоянию оно было упразднено, и в СССР остались только обычные суды.
Но это Особое Совещание было одно на СССР, кроме того, это Совещание перед войной не имело права приговаривать к расстрелу. Оно просто не справилось бы с задачей. И тогда Верховный Совет учредил в каждой области и республике чрезвычайные судебные Тройки.
Историк: Но почему нельзя было обойтись обычным судами?
Берия: Они тоже участвовали в разгроме «пятой колонны», но им, простым людям, нельзя было доверить массовые репрессии. На них могли надавить начальники. А тройки, это специальные суды из самых больших начальников, в честность и порядочность которых, как казалось, можно было верить. Они состояли из высших руководителей республики или области, в которых эти тройки создавались, областных или республиканских прокуроров и начальников местных НКВД. Это люди по своей должности были крайне заинтересованы, чтобы население их республик и областей было ими довольно. Именно по этим основаниям Эйхе и просил поручить репрессии не судам, а тройкам.
Да, эти тройки во многих областях не оправдали возложенного на них доверия, но ведь это не значит, что нужно было оставить «пятую колонну» не тронутой! Поверьте, члены «пятой колонны» никого бы не пожалели, мы это видели и у себя в ходе гражданской войны, и в ходе гражданской войны в Испании, и зверства их остатков потом увидели на оккупированных немцами территориях.
Историк: Мне кажется, когда вы говорите о том, что репрессии приветствовали граждане СССР, вы выдаёте желаемое за действительное…
Берия: Да нет, это после Хрущёва вопли родственников репрессированной «пятой колонны» начали выдаваться за горе всего народа. Народ репрессии одобрял! Да и поставьте себя на место простого гражданина того времени. Вот вы видите, что у вас на глазах жирует нигде не работающий уголовник. Да ещё и сколачивающий банду из подростков. Вас сильно огорчит сообщение, что его расстреляли? А вот на ваших глазах бывший белогвардеец полощет матом Советскую власть – вашу защитницу, созданную из избранных вами депутатов. Вас сильно огорчит, если этого умника пошлют в Сибирь лес валить?
А вот начальники на ваших глазах воруют общенародную собственность, настроили себе барских коттеджей, работают спустя рукава, в цеха и шахты не спускаются, как работается людям, не знают. И вас сильно огорчит, что таких начальников посадят за решётку? Ведь репрессии велись при активнейшем участии народа – это он сообщал о конкретных врагах народа.
Интересно, что мы не всегда могли выявить американских шпионов, которые часто работали у нас, как иностранные технические специалисты. И уже потом я узнал, что в это время эти шпионы сообщали в США, что народ СССР поддерживает репрессии потому, что благодаря этим репрессия резко поднялась дисциплина и добросовестность всех звеньев руководителей в СССР.
Хотя, строго говоря, такой цели и не ставили.
Историк: Но ведь называемые вами преступления это скорее всего простые уголовные преступления…
Берия: Представители Советской власти не имели права совершать уголовные преступления, поскольку это расценивалось как подрыв авторитета Советской власти. Если какой-то начальник воровал, а какой-то судья выносил неправосудные приговоры, так это рассматривалось не только как уголовные преступление, но и как контрреволюционное преступление – эти мерзавцы хотели отвратить народ от Советской власти, хотели вызвать к Советской власти недоверие, посему они враги народа!
Историк: Но ведь репрессии вызвали арест и расстрел невинных людей. Как быть с этим?
Берия: Во-первых, надо понять причины, по которым это произошло, иначе какой смысл копаться в прошлом?
Историк: И каковы же эти причины?
Берия: Вспоминая те годы, я бы разделил эти причины на несколько групп.
Главные виновники, конечно, это работники НКВД. Они готовили материалы на осуждаемых тройкой, они обязаны были разобраться с доносами – где доносы имеют смысл, а где эти доносы ложные, – работники НКВД обязаны были представлять на суд троек только тех, кто безусловно заслуживал этого, а они представили огромное количество даже просто невиновных, не говоря уже о тех, чья вина была такой, что о ней и говорить не имело смысла.
И вина лежит не только на следователях, непосредственно фабриковавших делах, но и на начальствующем составе НКВД, ведь начальники, во главе с тогдашним наркомом НКВД Ежовым, обязано было контролировать, чтобы под репрессии не попали невиновные, обязаны были ставить соответствующие задачи перед подчинёнными. А Ежов явно требовал массовости репрессий, понимая, что будут репрессированы невиновные, понимая, что это вызовет недовольство Советской властью, недовольство Москвой.
Историк: Вы считает наркома НКВД Ежова членом «пятой колонны»?
Берия: Да я и тогда был в этом уверен, ведь его дело расследовалось под моим личным контролем, и тогда не было сомнений, что он работал на немцев.
Историк: Министр… и шпион??
Берия: В те годы это было обычное дело. Да и сами посудите, ну, предположим, вы начальник разведки Германии или Польши, ну зачем вам в шпионах какой-нибудь дядя Вася? А вот министр или маршал – это другое дело.
А что касается Ежова, то его начала продвигать вверх «пятая колонна», а с немцами его связали, когда он ещё был замнаркома по кадрам в наркомате сельского хозяйства. Его послали в командировку в Германию, там немцы удовлетворили его сексуальную ненормальность и окончательно завербовали, а «пятая колонна» после этого выдвинула его на пост министра, тогда наркома НКВД. Связь с немцами Ежов поддерживал через вторую жену, почувствовав предстоящий арест, он её отравил. Но у нас и без неё улик было достаточно.
Да дело даже не в Ежове, тогда весь наркомат внутренних дел был пронизан членами «пятой колонны».
Историк: Это они под пытками признались?
Берия: При чём тут эти басни про пытки? Можно же вообще ничего не знать про «пятую колонну», а просто взглянуть на тогдашний НКВД со стороны, чтобы понять, что в этой организации что-то не так.
Вот смотрите, СССР был многонациональной страной, а в каждой национальности есть люди к чему-либо способные, есть честные, а есть подлецы. И если вы комплектуете свою организацию, исходя только из профессиональных свойств людей, то в ней будут представлены все национальности в примерно такой же пропорции. Скажем, в обществе 80% русских, значит и вас в организации русских будет около 80%, в обществе 2% евреев, значит в организации будет около двух процентов евреев.
Историк: Вообще-то это так, но вот евреи…
Берия: В этом-то и дело! Бывший до 1936 года наркомом НКВД еврей Ягода укомплектовал руководящий состав НКВД почти наполовину евреями, русских было едва треть. Понимаете? В СССР евреев меньше двух процентов, а в НКВД их почти 50%, русских в СССР 80%, а в НКВД едва 30%.
Историк: Вы считаете евреев «пятой колонной»?
Берия: Вы примитивно подходите к этому вопросу, я же вам неспроста говорил про способности людей. Когда в организацию людей набирают не по профессиональным признакам, а вот по таким – по личным или национальным, то тогда в организацию набирают профессионально малоспособных людей. И эти люди понимают, что они в организации не потому, что они способны исполнять эту работу, а потому, что их начальник принял. И эти люди начинают тупо служить не закону, не государству, а только начальнику. Только благодетелю.
Им даже не надо самим вступать в члены «пятой колонны» или становиться шпионом, достаточно, чтобы предал начальник, и они станут предателями даже не задумываясь об этом, а просто исполняя приказы начальника.
Историк: Вот так и КПСС тупо пошла за Горбачёвым.
АКТ 4
(то же место действия)
Берия: Перед войной дело обстояло намного хуже!
После того, как СССР чуть ли не в одиночку одолел немцев практически со всей Европой, весь мир начал смотреть на все участвовавшие в войне страны совершенно не так, как смотрел на них перед Второй мировой войной. Я имею в виду, смотреть на силу этих стран.
А вот до Второй мировой войны в мире самыми сильными людьми, умственно и морально, то есть, самыми лучшими солдатами считались немцы. Соответственно, самой сильной армией считалась немецкая армия.
Историк: Да ведь немцы же потерпели поражение в Первой мировой войне!
Берия: Да, но против кого они потерпели поражение? Против всего мира! Ведь Британская, Французская и Русская империи по численности населения и ресурсов, каждая в отдельности в несколько раз превосходили Германию, а все вместе превосходили её многократно! Если смотреть формально, то у Германии изначально не было шансов победить, но за 4 года Первой мировой войны ни один иностранный солдат не вступил на землю Германии, мало этого, даже сдаться её принудили в 1918 году обманом!
Историк: Немцы были суперменами мира?
Берия: Вот именно! Но для нас даже не это было страшно. А страшно то, что самым трусливым и тупым солдатом, самым трусливым и тупым офицером и генералом в мире считались русские. Русская армия по силе расценивалась наравне с папуасами.
Историк: Я вам не верю!
Берия: А при чём тут вера? Ни одной выигранной Россией войны у мало-мальски сильного противника чуть ли не за 100 лет! Накануне Первой мировой войны проиграли войну вдвое более слабой Японии, причём, проиграли вчистую и на суше, и на море, причём, японцы потеряли больше людей, чем России – то есть, оказались морально более стойкими! В 1920 году Польшу не смогли победить, отдав ей огромные территории Белоруссии и Украины.
Ну, а Первая мировая война показала маразм царской России в полной мере, Русская армия в сражениях с немцами явила миллионы пленных, сдающихся без каких-либо веских причин. Скажем, была под Варшавой русская крепость Новогеоргиевская, оснащена по последнему слову техники, немцы её и осадить не успели, как она со всеми орудиями и боеприпасами сдалась вдвое меньшим силам немцев! Сдались, как мне помнится, где-то 25 русских генералов, полторы тысячи офицеров и около 90 тысяч солдат!
После Первой мировой войны французские военные историки оценили все сражения и силу воюющих армий. И пришли к выводу: чтобы победить в бою немецкую роту необходимо было (с понятным избытком) англичан или французов две роты. Но русских – аж шесть рот! Шесть русских рот чтобы победить одну немецкую роту!
Если вы не введете в свои рассуждения вот этот взгляд на немцев и русских, то не поймёте и событий истории того периода. Тогдашние руководители вам будут казаться какими-то дураками.
Историк: А, что конкретно вы имеете в виду?
Берия: Ну возьмите Советско-финляндскую войну. Мы предлагали Финляндии отодвинуть границу от Ленинграда, дав им в компенсацию вдвое больше земли в Карелии, они нагло отказывались, давая понять, что в случае войны, выступят на стороне наших врагов. Мы вынуждены были решать вопрос силой, начали не спеша подтягивать войска, надеясь, что финны не выдержат согласятся на наши условия. Так финны и ждать не стали – они обстреляли наши пограничные заставы, а когда начались бои, в начале достаточно успешные для них, то оказалось, что целью финского правительства был захват у нас всей Карелии, причём, финны неделю реально наступали на карельском направлении, и только потом поняли, что это им не по силам.
Историк: Ну не верится!
Берия: Я не буду вас в этом убеждать, освоитесь, сами Маннергейма расспросите. Я просто обращаю ваше внимание на то, что финское правительство выглядит идиотами, но это на самом деле не так, на самом деле они рассматривали нас так, как и весь мир.
Или возьмите Польшу. Немцы готовы на неё напасть, мы предлагаем Польше военный союз против немцев, а поляки отказываются. Ну поймите – ну какая страна накануне войны откажется от союзника? От любого?
Историк: Там было много и иных причин.
Берия: Не спорю, были, но как объяснить отказ от союзника против врага, в условиях, когда сама Польша и десяти дней против этого врага не продержалась?
Историк: Да, это вопрос, но мы начали рассматривать войну, а хотелось бы рассмотреть, так сказать, 1937 год, рассмотреть репрессии.
Берия: А мы репрессии и рассматриваем, вы просто не понимаете, связь вот этого взгляда всего мира на нас и немцев, и репрессий в СССР.
Историк: Постойте, постойте… Вы хотите сказать, что и внутри СССР были люди, которые на силу немцев и русских смотрели так, как и весь мир?
Берия: Ну, разумеется! Вы же присмотритесь к российской интеллигенции, какой бы национальности она ни была. Кстати, интеллигенция брала пример с российского дворянства – тупого, ленивого, крайне подлого и готового предать за деньги кого-угодно…
Историк: (перебивая) Ну это вы уж слишком необъективны по отношению к интеллигенции…
Берия: (заканчивая прерванную мысль) …И, главное, российская интеллигенция уверена, что сами русские ни на что не способны, и если что и требуется, то нужно пригласить иностранца. Как сегодня говорят, бренд российской интеллигенции в её преклонении перед Западом.
Историк: (останавливая Берию и задумываясь) Знаете… Знаете, а вот в этом что-то есть. Ведь на рубеже 90-х, в ходе этой пресловутой перестройки её движущей силой была интеллигенция, правда, во многом, далеко не русская. И эта интеллигенция, уверяя народ, что можно жить лучше, требовала не ей передать под управление собственность СССР, а пригласить для этого специалистов из-за рубежа.
Берия: А вот теперь соедините с этой своей мыслью вывод Гитлера, сделанный им ещё в 20-х годах в его «Майн кампф». Он писал, что сами славяне эффективно управлять государством не способны, что в случае с Россией, немцы всегда играли огромную роль в управлении Россией на всех уровнях…
Историк: А ведь это действительно было так, но тогда и тем маразмом, в котором Россия оказалась к 1917 году она тоже обязана немцам!
Берия: (улыбнувшись) Гитлер это не принял во внимание, а продолжил мысль тем, что после революции немцев из России выперли евреи, а евреи не государствообразующая нация и России вскоре настанет конец. И Германии необходимо захватить Россию потому, что сами русские, без немцев, эффективно управлять Россией, – уверял Гитлер, – не способны!
Историк: Но ведь это же и либералы-перестройщики утверждали, что коммунисты эффективно управлять экономикой СССР не могут, и нужно приглашать специалистов из стран Запада.
Берия: Вот тоже самое думала и хотела «пятая колонна» перед мировой войной.
Историк: Но разве «пятая колонна» состояла только из интеллигенции?
Берия: Нет, разумеется. Но рядовых, необразованных и разного рода озлобленных на власть дураков, я оставлю в стороне – таких всегда и во всех странах хватает. Страшны не они, а то, что их поднимают и ведут на предательство интеллигенты.
Историк: Как разные гайдары и чубайсы в перестройку повели за собою на развал СССР шахтёров – самый материально обеспеченный слой трудящихся СССР…
Берия: Вот именно. И вот в 30-е годы эта российская, виноват, уже советская интеллигенция имела в своём составе существенный процент тех, кто, как и Гитлер был уверен, что если немцы захватят СССР, то для СССР это будет только лучше. А эта интеллигенция будет получать много денег, холуйствуя перед немцами. Как при царе они холуйствовали перед царскими чиновниками и царём. И, повторю, были уверены, что СССР в войне против немцев не выстоит.
И такие люди были во всех сферах жизни СССР.
Историк: То есть, «пятая колонна» несла пораженчество и этим сеяла панику и убивала волю народа к сопротивлению?
Берия: И если бы только это! Но ведь они ещё и стремились получить заслуги перед будущими хозяевами СССР!
Историк: Шпионили?
Берия: А как же! И шпионили, и были агентами влияния, и саботировали, и совершали диверсии. Как говорится, «от мала до велика». Когда я перешёл на службу в НКВД, в ходе какого-то дела мне потребовалась справка о расследовании убийства первого секретаря Ленинградского обкома и горкома, члена Политбюро и коллеги Сталина – секретаря ЦК Сергея Мироновича Кирова. Убил его некий Николаев – партийный функционер, за лень и бездарность снятый с партийных должностей. После убийства он симулировал сошедшего с ума ревнивца, но, что характерно, что этот Николаев накануне получил деньги в немецком консульстве в Ленинграде за обязательство служить Германии, и что смешно, и в латышском консульстве тоже сумел завербоваться и получить деньги, если память не подводит, 5 тысяч червонцами.
Эти мерзавцы продавали Родину кому угодно, хоть латышам, хоть каким-нибудь папуасам, лишь бы их купили.
Да вы вспомните Советский Союз 90-х, когда этих предателей во всех органах власти оказалось огромное количество, включая КГБ, а ведь перестройке не предшествовала Гражданская война.
Историк: И это было в перестройке самым удивительным.
Берия: И что со временем бросилось в глаза нам, жившим перед войной. Были люди, о которых можно сказать, что они созидатели, не важно, чем эти занимались – они могли быть и крестьянами, и инженерами, и шахтёрами (как тот же Стаханов) и руководителями. Эти люди умели работать, они хотели работать, и именно они строили Советский Союз, и они его отстаивали. Эти люди нигде бы не пропали, они в любой стране нашли бы себе место.
И были люди тупые, ленивые, не способные думать, а посему нуждающиеся в хозяине – чтобы хозяин думал, а они только холуйствовали. И эти люди искали себе богатого хозяина. В СССР таких хозяев уже не было – социализм их исключил, вот эти ленивые тупицы и начали искать себе хозяев за рубежом, эти люди стали движущей силой «пятой колонны». Тогда, перед войной мы их к власти не пустили, а вы передали им власть в конце 80-х.
Историк: (вздохнул) Тут мне возразить нечего…
Берия: Вы ведь, наверное, удивлялись, как много было перед войной репрессировано как бы старых революционеров?
Историк: Да, это всех историков удивляет.
Берия: А чему удивляться? Ведь кто такой революционер в своей массе? Он что – встаёт каждое утро, чтобы идти на работу? Он волнуется, что посеянное им поле на взойдёт или посевы град выбьет, или их засуха выжжет? Он волнуется, что сделанный им товар не будет продан и он разорится? Нет, революционера это не волнует. Мало этого, скажу и так: если для того, чтобы быть обычным строителем, знать необходимо очень много (иначе построенные тобой дома будут разваливаться), то революционеру необходимо знать только то, что старая власть плохая, а сам он во власти будет хорошей властью.
Историк: Это грубо, я как-то не готов это воспринять без возражений, но что-то в этом есть.
Берия: Да эти люди (я имею в виду «старых революционеров») двигали революцию, воевали в Гражданскую и были полезны. Но ведь после Гражданской войны, когда настало мирное время, надо было осваивать мирные специальности, надо было ежедневно работать и приходить на работу к 8 утра, и уходить к полночи. А они не умели и не хотели ни работать, ни учиться, они хотели получать всё и сразу потому, что у них «видишь ли» были заслуги в революцию и они умели балаболить.
Мало этого, эти люди элементарно жаждали богатств. Мы вот удивлялись, зачем нарком внутренних дел Ягода влез в заговор, да ещё и сумел навербовать такое количество работников НКВД.
Историк: Наверное, хотел занять более высокую должность в государстве?
Берия: Не угадали. Это Бухарин метил на место Сталина, а Тухачевский хотел стать наркомом обороны, а Ягоду как раз его должность устраивала полностью.
Историк: Тогда, действительно, а зачем ему нужен был заговор? Почему Ягода не исполнил свои обязанности и не разоблачил этот заговор?
Берия: Видите ли, мы же жили не то, что по-спартански, но достаточно скромно, поскольку просто не видели смысла во всем этом барахле или изысканных блюдах, или в какой-то одежде. Зачем это всё нужно? Всё это требует времени, хотя бы для того, чтобы это барахло приобрести, а мы это время своей жизни тратили гораздо интереснее.
А вот члены «пятой колонны» поголовно были барахольщики, особенно этот Ягода, ему всего было мало. Хотел жить как министры в капиталистических странах, вернее, как он думал, что министры там так живут. Ягода построил себе дачу в 28 комнат – зачем ему столько??
Историк: Да сейчас в России любой министр или олигарх строит себе поместья гораздо большие!
Берия: А зачем? Это говорит, что это люди слабоумные, кроме того, они не на своём месте, поскольку у настоящего министра России или предпринимателя на подобную глупость просто бы времени не хватило бы.
Что интересно, когда у Ягоды делали обыск, то количеству барахла поражались не только рядовые сотрудники НКВД, но и мы. Сейчас уже плохо помню, но у него был целый винный погреб, что-то около полутора тысяч бутылок самых дорогих французских вин. Да, что нас удивило, запрещённой в СССР порнографии было то ли четыре, то ли пять тысяч. Костюмов десятки – там не протокол обыска был, а роман. Мы понять не могли – ну зачем ему столько всего?
Историк: Министры в СССР так много получали?
Берия: Да при чём тут наше жалование? Ягода воровал. Ему выделялись деньги на оплату агентуры за рубежом – на покупку разведывательных данных. А он приказывал агентам за рубежом, чтобы ему на эти деньги за границей не разведывательные данные покупали, а порнографию и марочные вина.
Историк: Мы опять далеко ушли от вопроса. Почему под репрессии попало так много невинных?
АКТ 5
(то же место действия)
Берия: Ещё раз обращу ваше внимание, что не так много было совсем невиновных по сравнению с теми, кого не имело смысла репрессировать.
Но мы уже обсудили, что если следовать по ходу движения уголовного дела, то первыми виновными были оперработники НКВД и следователи – именно эти лица фабриковали документы дела. Однако обращаю ваше внимание, что даже следователи не натворили бы столько преступлений, если бы их не поощряло руководство НКВД, если бы Ежов и начальники НКВД на местах не устроили соревнования – кто больше представит врагов народа на суд троек.
И ещё раз подчеркну, поскольку не увидел вашу реакцию, – работники НКВД виновны не в расстреле невиновных или в их пребывании в лагерях. Работники НКВД виновны только и исключительно в фабрикации дел.
Историк: Почему вы это подчеркиваете, в чём тут разница и принципиальна ли она.
Берия: Это Хрущёв, который сам был судьёй, то есть был членом тройки и сам подписывал смертные приговоры, свернул всю вину на НКВД, когда, мерзавец, начал борьбу с «культом личности». Но работники НКВД ведут только предварительное следствие и не выносят приговоры. Главное следствие ведут суды, и суды выносят приговоры, а в данном случае этими судами были тройки. Не следователи НКВД, а судьи убивали и сажали невиновных в лагеря, как судьи это творят в России и сегодня.
Понимаете, если бы НКВД представило в тройку фальсифицированные дела, а тройка их вернула и наказала фальсификаторов, то после этого уже ни один следователь не рискнул бы дела фальсифицировать. Но тройки не возвращали дела следователям.
А что сделал Хрущёв и ЦК в 1956 году? Никитка в плане борьбы с культом личности как-бы наказал следователей, а на самом деле укрыл от наказания судей, и судьи СССР продолжали осуждать невиновных, но уже по заданию Хрущёва.
Историк: Но ведь вы же говорили, что доверили судить ответственным людям…
Берия: Это Политбюро думало, что доверило ответственным, а на проверку оказалось, что доверились тем же членам «пятой колонны», которые этими репрессиями пытались вызвать недовольство Советской властью.
Историк: Всё же не верится… не верится, что членов «пятой колонны» было так много…
Берия: Ну так ведь вам ничто не помешает узнать всю правду у самих членов «пятой колонны», если, конечно, у вас тут сохранится интерес к событиям тех дней.
Да, а что касается веры или неверия. Вот Троцкий, виднейший деятель революции, человек очень энергичный и на первый взгляд очень умный. Но ведь и Троцкий не верил в то, что мы можем устоять в капиталистическом окружении.
Ведь в чём были различия в идеях Сталина и Троцкого? Троцкий, прикрываясь глупостями Маркса, который на тот момент у всех был непререкаемо святым, утверждал, что раз по Марксу социалистическая революция обязана свершиться сразу во многих индустриально развитых странах, и раз европейские рабочие марксистов России не поддержали, значит время социалистической революции ещё не пришло. И если продолжать сохранять социализм в СССР, то он всё равно падёт, но при этом скомпрометирует саму идею коммунизма.
Историк: Но ведь Троцкий прав – социализм пал!
Берия: Да, но Троцкий, опираясь на Маркса уверял, что социализм в СССР падёт от внешних сил, а в 90-х социализм в СССР и почти во всём мире пал от предательства «пятой колонны» внутри этих стран. Причём, вам даже не потребовались те первые четыре колонны, которые вёл на Мадрид Франко, вы и так сдались подлым тварям.
Историк: Я не сдался!
Берия: Ладно, ладно, не обижайтесь, в отношении вас я пошутил.
Так вот, идея Троцкого была в том, чтобы вернуть в СССР капитализм, а поскольку в ходе Гражданской войны мы часть своих капиталистов уничтожили, кроме того, поскольку мы и сами построили тысячи социалистических предприятий, то Троцкий планировал разделить СССР на отдельные республики и отдать их для эксплуатации развитым странам. Скажем, Дальний Восток отдать Японии, а Украину – Германии. Ну и когда иностранцы разовьют в СССР капитализм, создадут передовой рабочий класс, вот тогда, совместно с пролетариатом мировых цивилизованных стран, устроить социалистическую революцию во всём мире. Тогда будет всё по Марксу. Троцкий ведь чистый революционер, в отличие от Сталина или Кирова, государственной деятельности не любил, не учился, и ничего более умного придумать не смог.
Историк: Чёрт побери! Так ведь сегодня в СНГ то, что и хотел Троцкий!
Берия: (засмеялся). Да вот только капиталисты не собираются развивать в России не только пролетариат, но и мало-мальски сложные производства. Это лишний довод в пользу бредовости теории Маркса.
Историк: Вы отказались от Маркса??
Берия: Ни в меньшей мере! Да в те годы я сам бы за одну мысль отказа от Маркса возбудил бы против болтуна уголовное дело, как антисоветчика. Ведь в плане идей у нас ничего больше не было. Только Маркс… Как от него отказаться открыто? Мы просто не принимали его положения во внимание, хотя и утверждали, что марксисты. Наплодили болтунов – теоретиков, всяких там учёных, а толку ни на копейку. Сталин до самой смерти призывал и их и нас разработать теорию коммунизма, практически все слышали от этого марксиста: «Без теории нам смерть!» Но ничего сделать не могли. Пытались передать власть от партии народу, но и тут нас со Сталиным убили, а наши товарищи по партии трусливо промолчали…
Историк: Это настолько интересно, что давайте об этом отдельно. А сейчас о том, что вы были марксисты, не признающие Маркса. Как вы выкручивались?
Берия: С трудом. Внутри страны было проще, тут мы изобрели формулу «творческий марксизм», типа если что противоречит марксизму, то это мы так марксизм творчески развиваем. А вот с заграницей, с этими марксовыми начётчиками, было, конечно, сложнее. Они нас безжалостно уличали в отступлениях от основных положений марксизма. И Троцкий этим пользовался на 100%.
Историк: Кстати, а каковы были идеи Сталина?
Берия: Да тут всё просто, масса идей Маркса на практике просто не применялась и была или простой болтовнёй, или настолько заумной, что нормальный человек просто не понимал, о чём речь, и кто тут из спорящих о Марксе прав? Главной была рубежная идея – возможен ли социализм в одной стране? Ещё Ленин пришел к выводу, что возможен, хотя, конечно, при той обстановке, которая была в то время, именно Ленину было труднее всего так заявить. Сталин также взял на вооружение эту идею…
Историк: Чтобы идейно бороться со своим врагом Троцким?
Берия: Да при чём тут это? Я же вам говорил, а вы, видимо, упустили это из виду. Сталин и по сей день умнейший человек в истории мира, кроме того, он непрерывно учился, усваивая огромное количество информации из специальных книг и источников. Вот он и пришёл к выводу, что у нас достаточно людей, чтобы занять их изготовлением всего – не нуждаться в импорте, то есть быть автаркией. Кроме того, у нас столько людей, что наш народ вполне может быть рынком для своей промышленности, и черта с два нам кто-то сможет навредить блокадой.
В 30-х, когда шла коллективизация, одновременно была проведена операция по обеспечению населения деньгами для покупки товаров нарождающейся советской промышленности. В СССР тогда было около 80% крестьян, и мы увеличили цену их продукции – увеличили цену на хлеб в десять раз! Деньги потекли к крестьянам, крестьяне ринулись в магазины раскупать товары, а промышленность, не имея затруднений со сбытом, начала производить товаров всё больше и больше. Ну, а когда вся страна работает, то и бюджет переполняется, и мы получили возможность строить и строить оружие и боевую технику.
Историк: Как всё просто!
Берия: Очень непросто. Веками элита России представляла собой не просто ленивый, но от лени и тупой класс, ни на что полезное не способный.
Историк: Не согласен с вами!
Берия: Не горячитесь, у вас будет время понять, о чём я говорю. Те редкие исключения русских учёных, инженеров или даже генералов только подчёркивают мой вывод.
И Сталин осуществляет поистине титанический подвиг. Он бросает все силы и средства СССР на получение образования простым народом. Российская интеллигенция, элита, себя изжила, требовалась подпитка снизу – из народа. Сталин сказал – кадры решают всё! И мы эти кадры получили из народа.
Знаете, что такое сталинизм? Это девиз – мы всё можем сами! Та вонючая российская интеллигенция знала, что мы, русские, сами ничего не можем, что только Запад может. А Сталин и сказал, и показал – мы, русские, можем сами! Это сталинизм.
Историк: Я уже упускаю мысль, вы начали о Троцком…
Берия: А Троцкий, как видите, типичный интеллигент, почему и имел в СССР кое-какую базу, Троцкий считал, что мы, лапотные, сами ни на что не способны, посему нас нужно вернуть назад, в капитализм под власть западных капиталистов.
Причём, Троцкий сейчас был бы среди нас, если бы чисто заблуждался, – люди любых идей тут у нас ценятся. Но он, подлец, считал себя очень хитрым, к примеру, он испанских троцкистов заставил вступить в «пятую колонну» Франко и ударить вместе с этими предателями в спину республики. И всё это ради своей рекламы – чтобы мир – лишний раз о Троцком услышал. И разумеется, Троцкий решил использовать борьбу с «пятой колонной» в СССР на пользу своей рекламе.
Историк: Как?
Берия: А вот тут не по-еврейски, а чисто по-русски.
Чтобы создать видимость, что у него в СССР миллионы сторонников, Троцкий дал директиву, о которой мы, к сожалению, узнали поздно, – он предложил своим сторонникам при аресте оговаривать как можно больше людей, не имеющих отношения к троцкистам и «пятой колонне». И троцкисты охотно за это ухватились.
Историк: Но почему?
Берия: Да потому, что это так по-русски – если все виноваты, то ничего не будет. Вы знаете, как русская крестьянская община убивали конокрада? Его обязаны были лично убивать все в селе – обязаны были ткнуть ножкой даже дети. Вот царские правоохранители и впадали в ступор при линчевании конокрада – не будешь же ты сажать за это на скамью подсудимых несколько сот человек вместе со стариками и детьми – всех жителей села.
И эта идея Троцкого была широко подхвачена «пятой колонной» – её члены при аресте начинали клеветать на огромное количество людей – утешая себя надеждой, что тогда и им ничего не будет. Мне вот пришлось участвовать в освобождении генерала Горбатова (в войну он показал себя очень достойным генералом). Так вот, Горбатов был совершенно невиновен, я решил, что нужно наказать судей трибунала, приговорившего его к 10 годам лагерей. Но когда глянул дело – а на Горбатова 12 человек офицеров и генералов показывают, что Горбатов член троцкистской организации. Ну вот как судьи могли его оправдать?
А потом как-то встретились с Горбатовым, зашла тема о его аресте, и он рассказал, что после суда по этапу ехал в лагерь с соседом, тоже осуждённым троцкистом, железнодорожным инженером. Так этот инженер оклеветал 200 человек – всех, кого знал! Правда, Горбатов сообщил, что этого инженера совесть замучила, и, по сути, исповедовавшись Горбатову, этот инженер повесился. А лучше бы, конечно, он нам это рассказал.
Историк: А, может, этого инженера пытали.
Берия: Послушайте, пытать, это работа, делать глупую работу никто не будет. Поэтому если следователи и шли на эту работу, то только для того, чтобы добыть важную оперативную информацию, позволяющую проводить расследование. Понимаете? Позволяющую расследовать, а не судить! Под пытками нельзя было получить доказательства для суда или тройки. Я же говорил, что следователи ведут предварительное следствие, и для суда доказательством было только то, что показано в суде. Если в суде подсудимый заявит, что дал показания под пытками, то всё – доказательств нет, его надо отпускать и компенсировать ему незаконный арест. Болтовнёй о пытках пытаются из матёрых зверей, членов «пятой колонны», сделать невинных агнецов.
Историк: Но я так и не понял, зачем это надо было Троцкому?
Берия: Ну как же! Он же на весь мир кричал – смотрите, сколько у меня сторонников в СССР, – цену себе набавлял.
Историк: (замялся) Возможно, вопрос для вас будет неприятным, но вот вы назвали членов «пятой колонны» зверями. Но не потому ли так назвали, что вы их убили, и теперь этим оправдываетесь?
Берия: Да не надо извиняться, для меня это уже не имеет никакого значения. Но, скажем, вы знаете, что члены «пятой колонны» были главными палачами своих товарищей?
Помню пленум 1937 года, меня тогда ещё не звали в НКВД. Для выработки проекта постановления по делу предавших членов ЦК Бухарина и Рыкова пленум создал специальную комиссию под председательством Микояна. Выступил Ежов и предложил предать Бухарина и Рыкова суду с применением расстрела, если на суде выяснится, что они виновны. То есть Ежов считал, что у него уже достаточно доказательств для суда, а высылать их за границу нельзя. (Напомню, что высылка за границу в те годы и по тому Уголовному кодексу была эквивалентна расстрелу). Пара человек начала было поддерживать Ежова, но тут выступил Сталин и предложил исключить Бухарина и Рыкова из состава членов ЦК, суду не передавать, а выслать их из Москвы, – Сталин не был слюнтяем, но лишней крови не любил. Но из 34 членов комиссии Сталина поддержали всего пять человек, остальные требовали суда и расстрела. Но особенно оголтело требовали расстрела те, предательство которых вскрылось чуть позже, – Варейкис, Косарев и Якир.
Историк: Да, я что-то похожее помню из суда над Тухачевским.
Берия: Да, действительно, смерти его и других заговорщиков безапелляционно потребовал член трибунала маршал Блюхер, как выяснилось впоследствии, предавший нас японцам.
Понимаете, предатели, это люди, как говорят уголовники, опущенные. И предатели с одной стороны бросаются в крайность, чтобы доказать, что они не предатели, но с другой стороны, они звери по отношению к тем, кто не предал.
Вот скажем, предатели-власовцы. Мне рассказывали фронтовики, если наших солдат убивали немцы-диверсанты, то немцам хватало просто убить. Но если убивали власовцы (а немцы предателей использовали для разведывательно-диверсионных целей), то предатели ещё и издевались – вырезали половые органы, отрезали головы.
Это ещё к слову о том, что от «пятой колонны» мы ничего хорошего не ждали, посему и старались её уничтожить до того, как она ударит нам в спину.
Историк: Вы так суровы по отношению к «пятой колонне», а ведь в России есть масса историков, которые считают, что именно при вас в 1939 году началась оттепель…
Берия: Что за чушь! Я просто исполнял свой долг министра (тогда он назывался наркомом) внутренних дел, и освободить невиновных было моей обязанностью и наркома, и коммуниста. Да, мы проводили реабилитацию и до войны, и даже во время войны, и после неё. По крайней мере, пока я был министром МВД. Ну и что из этого? Я продолжал розыски и обезвреживание членов «пятой колонны», правда, тогда мы их так не называли, для нас они были просто враги народа.
Историк: Я где-то читал воспоминания посла США в СССР в те годы. Перед войной он вернулся в США, и когда немцы напали на СССР его спрашивали, когда же «пятая колонна» в СССР, по примеру остальных стран Европы, поднимет в СССР восстание. А посол всем объяснял, что в СССР перед войной всю «пятую колонну» расстреляли.
Берия: К сожалению, далеко не всю. Слишком поздно мы добрались до предателей в армии, правда, там предателями должны были заниматься сами генералы и армейские особые отделы. Но и мы, НКВД, могли бы действовать более успешно, хотя, конечно, что касается генералов, то там трудно понять, то ли этот генерал предатель, то ли трус, то ли просто дурак. То ли всё вместе.
Историк: Неужели все эти слухи о предательстве генералов имеют под собою какую-то почву?
Берия: Ещё какую!
Ну вот, скажем, вы вряд ли об этом слышали.
Получаем сводку о действиях истребителей Балтфлота и согласно ей, 345 истребителей флота с раннего утра 22 июня непрерывно вылетали на перехват немецких самолетов, а смогли сбить первый немецкий самолёт только на третий день войны. Зачем мы строили эту авиацию, зачем вооружали и содержали лётчиков, если три с половиной сотни самолётов три дня не могли сбить ни одного немецкого?!
Поручили мне Сталин выяснить причину такой низкой эффективности наших истребителей.
Историк: И что выяснилось?
Берия: Для того, чтобы найти в воздухе немецкие самолеты, наши истребители, поднявшись с аэродрома и вылетев на перехват немцев, должны сначала лететь к наземной станции воздушного наблюдения и оповещения, над которой пролетели эти немецкие самолеты. Станция на земле белыми полотнищами выкладывает стрелку в том направлении, куда полетели немцы. Наши истребители разворачиваются и тоже летели в том направлении. Поскольку даже в лучшем случае проходило минут 20 от времени пролета немецких самолетов до времени, когда эту стрелку увидят наши летчики-истребители, то немцы уже находились в 100-150 километрах от наших самолетов.
Когда Сталин это услышал, то просто взорвался, поскольку был уверен, что наши самолеты наводились на самолеты немцев в воздухе командами, получаемыми с земли по радио! Дело в том, что Сталин с начала 30-х требовал, чтобы на всех наших самолётах были радиостанции. У нас уже радары были!
И мы не знали, что перед войной начальник ВВС Советского Союза генерал-лейтенант Рычагов, приказал демонтировать со всех советских истребителей радиостанции и сдать их на склады. А в Западном особом военном округе с истребителей демонтировали даже пушки.
Историк: Ничего себе! А как Рычагов это объяснил?
Берия: Сказал, что треск в наушниках отвлекает летчика от пилотирования, а пушки приказал снять для того, чтобы лётчики не спровоцировали немцев на войну.
Историк: Но почему молчали командиры истребительных полков и дивизий? Они что тоже все предатели?
Берия: Так если радиостанций на истребителях нет, то истребители в воздухе не управляемы, а если они не управляемы, то и командирам в воздухе нечего делать. Если радиостанции поставить, то командиры вынуждены будут летать в бой со своими полками, а так они сидели на земле. Вот командиры полков и не жаловались на отсутствие радиостанций.
Историк: Подождите, вроде же перед войной Рычагов был арестован.
Берия: Нет, арестовали мы его с другими предателями только после начала войны, и поэтому про снятые радиостанции ничего не знали. Там была большая компания, начиная с бывшего начальника Генштаба Мерецкова, кончая министром (наркомом) вооружения СССР Ванниковым. Правда, эти два горячо каялись, а я в Государственном комитете обороны, которому перешла вся власть в СССР, отвечал за производство оружия, боеприпасов и самолетов, и у меня катастрофически не хватало квалифицированных кадров. Я попросил помиловать Ванникова. Тогда Сталин, посмотрев на меня, помиловал и Мерецкова. На том основании помиловал, что у Мерецкова был опыт и обороны, и наступления на Карельском перешейке в войне с финнами. Кроме того, Мерецков четыре месяца был начальником Генштаба.
Нехватка генералов была ещё более ужасной, чем нехватка министров, генералы предавали один за другим, и мы просто не знали, кого на их место назначать. Нагло, дико, подло предал командующий Западным военным округом Павлов, предал командующий уже Юго-Западным фронтом Кирпонос. Предавали не так, конечно, как эти генералы предавали царя, но всё же не менее подло. Скажем, генерал Павлов, вопреки приказу и телеграмме Жукова от 18 июня не привел войска округа в боевую готовность, более того, даже вопреки плану учебы не вывел их в летние лагеря, оставив на зимних квартирах и подставил три наши дивизии в Бресте под внезапный артиллерийский и авиационный удар немцев…
Историк: Просто не верится!
Берия: И нам не верилось. А пока нам не верилось, генералы Павлов и Мерецков запросто рассуждали про то, что когда немцы победят СССР, то они и при немцах хорошо устроятся. И чтобы хорошо устроится, Мерецков в мобилизационном плане занижал количество орудий и автотранспорта. Мы же перед войной по команде Генштаба прекратили производство 76-мм дивизионных пушек, а на самом деле их запас оказался меньше, чем даже у царя.
Весной 1941-го приходит ко мне Мехлис, честнейший человек и самый бесстрашный генерал, до этого он был главным комиссаром РККА, но на то момент наркомом Государственного контроля, и говорит – как вы можете смотреть, что Лукина назначили командовать 16-й армией, он же контра, он предатель! А что я мог сделать, генералы горой стояли за Лукина, а подозрения Мехлиса к делу не приложишь.
А осенью 41-го, когда Лукину доверили группу попавших в окружение трёх армий, этот гад не просто прекратил их сопротивление, он запретил войскам прорываться из окружения. Сам при сдаче в плен был ранен, остался без ноги, но пытался служить немцам, как мог. Правда, к этому времени немцам уже сдался генерал Власов, и немцы Власова, а не Лукина поставили во главе предателей…
Да и множество генералов в то время оставались под вопросом, скажем, тот же маршал Жуков. Почему не проверил исполнение своего распоряжения о подготовке войск к отражению немецкого удара – о выводе их на рубежи обороны?
Потери советского народа от вредительства членов «пятой колонны» должны исчисляться в миллионах человек. Нет, меня хвалить не за что. Плохо я справился с этой своей работой. Правда, я на тот момент уже был первым заместителем главы правительства СССР и во всю занимался промышленностью СССР, но это только объяснение, но никак не оправдание…
Историк: Давайте эту тему закончим, поскольку уже услышанное вызывает у меня сумбур в мыслях. Но давайте как-то подытожим.
Итак, базой, средой, образующей «пятую колонну» были люди, не способные к созиданию, поэтому не верящие, что ССССР может устоять в войне с сильным европейским врагом, и посему стремящимся этому врагу сдаться или оказать помощь, чтобы иметь перед этим врагом заслуги.
Берия: Именно так. Это была «революция бездарных», бездарные не смогли победить перед войной, но победили в 1991 году, когда к власти в СССР пришли совершенно тупые и бездарные воры, которые своей бездарностью отбросили СССР со второго места в мире в области экономики, и первого по влиянию, на задворки цивилизованных стран.
Историк: А вами руководил страх того, что эта «пятая колонна» ударит вам в спину с началом войны?
Берия: Не только. Многими, очень многими партийными функционерами руководил страх, что они не смогут обеспечить победу партии при выборах в Советы по новой, Сталинской конституции.
Историк: Да, я забыл сказать об этом.
А репрессии огромного количества невинных объясняются тем, что в органах НКВД и судах оказалось множество членов этой «пятой колонны».
Берия: И дурацкая идея, что если увеличить число предателей за счёт невиновных, оклеветав их, то за счёт массовости обвиняемых можно будет избежать наказания.
Все эти события предвоенных лет – это попытка бездарных совершить революцию своим умом. В 1991 им уже это не доверили, ими руководили из США.
Историк: Ну что же, большое спасибо за ваше разъяснение этой темы… Честно говоря, у меня какая-то слабость, какая-то сонливость…
Берия: Ничего-ничего, не бойтесь, это у вас заканчивается энергетический заряд. Сейчас вызову Дежурного и он покажет вам, что необходимо в этом случае делать. Мне уже и самому пора
Историк: Спасибо, Лаврентий Павлович, я, честно говоря, ошарашен.
Берия: Если вашим развлечением здесь останется история, то вас ещё много чего ошарашит.
(занавес)
Ю.И. МУХИН
Источник: ymuhin.ru 1, 2
ВСТРЕЧА НА ТОМ СВЕТЕ
Рёв стоит в кремлёвской штаб-квартире -
дворник Вову мёртвым приволок.
Кто-то замочил его в сортире,
видно, ворошиловский стрелок.
А в Сибири слёзы льют китайцы -
их теперь отседова попрут!
И соплю мотает НОД на пальцы -
шутка ли - их путлеру капут!
Вы б видали рожу Берл Лазара
в тот момент панический, когда
весть дошла до главного хазара,
что его подшефному пи...!
Ну а всех печальней были морды
(видеть это - боже упаси!)
у дебилов, что лежали в морге
рядом со «Спасителем Руси».
Смерть не избавляет от холуйства,
и в режиме пси, наперебой,
холуи выплёскивали чуйства
дружным визгом: - Путин, мы с тобой!
Ты не думай, мы тебя не бросим,
ты же стал святым для нас, считай.
Хочешь, мы твой рейтинг поднасосим
так, что без помех проскочишь в рай!
Жаль, затея вышла вкось немного.
Смотрит Вова, очутясь в раю,
а по руку правую от Бога
Сталин восседает - мать твою!
Вот уже нахмурил брови грозно,
со скамейки тучею встаёт…
Понял бедный жмурик - драпать поздно,
да и Бог сердито ус жуёт.
Стало ясно - с раем вышла жопа,
лучше бы к чертям - считай, к родне…
Как во сне раздался голос: - Оп-п-а!
Вот так встреча! Ну-ка, дуй ко мне!
Я тебя давненько поджидаю!
Бог мне право дал на Страшный суд.
Всё я знаю про тебя с жидами,
вас мои разведчики пасут.
Сталин пыхнул трубкой, вскинул брови:
- Не могу понять я: как народ,
за страну проливший столько крови,
дал тебе сгубить её, урод?
Ну, выходит, по грехам и мука,
на народе тоже есть вина!
Что ж ты сделал с Родиной, подлюка,
иль тебе не Родина она?
Мы её подняли из развалин -
мир такого чуда не видал!
Каждый от Москвы и до окраин
с песнею в ней жил и созидал!
Сколько было фабрик и заводов!
Не нищал народ, а богател!
Ах, как жаль, что я не всех уродов
вырубил под корень - не успел!
Отравили, ручки потирая -
думали, покончили со мной...
Я им тут устроил вместо рая
Магадан похлеще, чем земной!
Пусть дровец «стахановцы» порубят
для самих себя же, под котлы -
с яростью, с какою нас не любят,
среди нас живущие козлы!
Вот и ты из антирусской гнили
сорняком вредительским пророс.
Всё, за что мы пот и кровь пролили,
ты, подлец, швырнул коту под хвост!
Ельциноид, высранный Лубянкой,
ты в полку бессмертном под бла-бла
ходишь под трёхцветною портянкой,
что вменённой Гитлером была!
Что же ты не взял с него примера? -
он заботой немцев окружал.
Ну а ты, скажи, какого хера
сам шикуешь, а народ прижал!
Сам со злата жрёшь, на злате серешь,
а народу сунул жалкий МРОТ.
На словах ему перину стелешь,
а на деле загоняешь в гроб!
За границу нефть качаешь с газом,
грабящий хозяина слуга.
А ему не отстегнул ни разу
долю от его же пирога!
А недавно донесла разведка,
что у всех голодных на виду
ты, его врагов марионетка,
под бульдозер стал швырять еду!
Может, с головой случилось что-то
или с дурью импортный коньяк?..
Мне тебе по репе дать охота,
но теперь без пользы, раз мертвяк.
В общем, ты статей набрал немало,
лишь за ТОРы можно расстрелять.
Мы тут как-то всё протёрли с Мао
и решили - под бульдозер, б....!
Он, хоть сделка на руку Китаю,
но сказал: нет дружбы на торгу!
Если я вас братьями считаю,
поддержать мерзавца не могу!
Мы ж не компрадоры - коммунисты,
даже здесь на принципах стоим.
Ну, пойдём, прислужник сионистов -
ляжешь под бульдозером своим.
Мне осталось подписать у Бога
разрешенье на твои кранты.
Стой, смердяк! Здесь с гигиеной строго -
от тебя разит до тошноты!
Сталин не спеша пошёл за визой
и вернулся так же не спеша:
- В общем, Бог сказал, за торг Отчизной
напрочь конфискуется душа!
- Не хочу! Кладите под бульдозер!.. -
заорал в истерике Вован,
но внезапно смолк в нелепой позе -
жалкий обездвиженный болван.
Сталин трупу заглянул в моргала
И промолвил мимо, в никуда:
- Вот теперь тебя совсем не стало
и не будет больше никогда!
Автор неизвестен
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы комментировать
Комментарии